Читать онлайн «Акция возмездия». Страница 33

И она вместе с ними.

Не прошло и полутора месяцев со дня совещания на Марсе, как началось очередное дипломатическое «вторжение» на Землю.

Дмитрий Олманов принимал участие в каждом Земном Конгрессе со времен первого, подписания Хартии. Нынешний Конгресс был одиннадцатым по счету.

До созыва Конгресса оставалось еще более двух месяцев стандартного времени, но предшествующие ему политические игры были уже в полном разгаре.

Конгресс осуществлял три функции: пересмотр политических границ Конфедерации, прием в ее состав новых членов и, самое важное, модифицирование Конфедеративной Хартии, документа, благодаря которому и функционировал весь механизм Конфедерации.

Важнейшим фактором политического влияния являлось количество мест, которыми обладал в Конгрессе тот или иной блок. Число так называемых «основных» мест равнялось сорока пяти из семидесяти пяти мест — или из восьмидесяти трех, если считать членов, принятых в Конфедерацию на прошлом Конгрессе и проходящих испытательный срок.

Альянс Сириуса и Центавра имел двадцать два этих основных места. Они обладали большинством мест со времени основания Конфедерации. Это означало, что на протяжении века две самые богатые и — как любили подчеркивать три другие ветви Конфедерации — наиболее европеизированные ветви доминировали в Конгрессе.

Но ничто не вечно во Вселенной.

На Одиннадцатом Конгрессе могло произойти перераспределение политического влияния.

Принимаемые в состав Конфедерации планеты обычно проходили несколько стадий в Конгрессе — испытательный срок, членство без права голосования, членство с правом голосования и, наконец, получение основных мест.

Здравый смысл подсказывал Олманову, что на предстоящем Конгрессе шесть новых планет получат основные места: две — из Союза Альфы Центавра, одна — из Сообщества Сириуса, три — из остальных ветвей Конфедерации. Возобладай здравый смысл и в Конгрессе, тогда Цинос и Окцисис сохранят за собой большинство, самое незначительное большинство, какое они когда-либо имели, но все же большинство.

Проблема заключалась в том, что действия некоторых политиканов зачастую противоречат здравому смыслу.

Сопровождаемый Амброузом Дмитрий шел по кварталу дипломатических представительств. Он впервые за все время после прибытия с Марса покинул Башню Конфедерации — колоссальное, почти километровой высоты, здание, оставшееся позади. Оно пронзало голубое небо Австралии своим острым шпилем, который казался Дмитрию претенциозным памятником самонадеянной гордости. Его, Дмитрия, гордости.

— Еще один грех, — задумчиво пробормотал Дмитрий.

— Сэр? — подал голос Амброуз.

Дмитрий покачал головой.

— Гордыня. Интересно, гордились ли долбрианцы своим Лицом так же, как мы гордились нашим правительством?

— Я не знаю, сэр.

— Конечно же, не знаешь. И никто не знает. В этом-то вся прелесть. Через миллион-другой лет от всего этого, — он обвел тростью вокруг, — может остаться лишь пыль. Впрочем, какой там миллион. Раньше гораздо. А мы с тобой суетимся, мечем бисер перед свиньями.

Дмитрий заметил на лице Амброуза недоуменно-жалобное выражение, которое обычно означало, что остатки человеческого мозга телохранителя потеряли нить разговора. Амброуз понимал все буквально, и после последних слов Дмитрия представил себе, вероятно, как грязным свиньям кидают драгоценные камешки.

Дмитрий вздохнул.

Здания дипломатических представительств в беспорядке скучились у подножья Башни Конфедерации, будто коленопреклоненные верующие у ног пророка.

Олманов окинул взглядом территорию, прилегающую к Башне. Не было видно ни единой души вокруг, но уж кто-кто, а Дмитрий знал, что невидимые мониторы следят за каждым его шагом и жестом. Каждый фонтан, каждый кустик и цветок, каждый камешек контролировался Службой Безопасности.

Окружающее Дмитрия спокойствие и умиротворение были такими же естественными, как и псевдочеловеческая сущность Амброуза.

Дмитрий раздраженно фыркнул. Ему до скрежета зубовного осточертела вся эта шпиономания, ощущавшаяся здесь, на Земле, еще сильнее, нежели на Марсе.

Миновав огромную клумбу, Дмитрий и Амброуз вошли в непритязательное на вид здание, которое можно было принять за склад или домик садовника.

А между тем, в здании этом находились офисы второго по могуществу — после самого Дмитрия — человека Конфедерации.

Дмитрий пришел сюда для встречи с Пирсом Адамсом, представителем Архерона в Земном Конгрессе, делегатом в Земной Исполнительный Комитет от Союза Альфа Центавра (САД), вице-президентом «Центаури Трейдинг Компани» и главой центаврийской разведки.

Амброуз последовал за Дмитрием вниз по лестнице, ведущей под землю, где располагался административный корпус размерами раза в три больше наземного здания. Дмитрий не нажимал на кнопки, не пользовался ключами, не говорил с охранниками — которые, впрочем, и не попадались на его пути, — но бронированные двери услужливо распахивались при его приближении.

Войдя в офис Адамса, Дмитрий сразу же почувствовал, что система кондиционирования выведена в режим самой низкой температуры. Однако Адамс, восседавший за столом в рубашке с короткими рукавами, казалось, изнывал от жары. Что до Дмитрия, то он даже в своей утепленной куртке ощущал холод, напоминавший ему о Марсе.

«Интересно, — подумал он, — что это — тоска по дому или Адамс просто решил досадить мне?»

Единственным украшением кабинета был настенный голографический пейзаж, изображающий мрачные горы, охваченные нескончаемой снежной бурей. Время от времени отражающийся от виртуального льда свет сдвоенного солнца сверкал радугой умопомрачительной красоты.

Глядя на пейзаж, Дмитрий пришел к выводу, что Адамс все же испытывает ностальгию.

— Предпочитаю говорить с тобою наедине, — сказал Адамс вместо приветствия.

Его слова не произвели на Амброуза никакой реакции.

— Подожди меня снаружи, Амброуз. — Дмитрий кивком указал телохранителю на дверь.

— Слушаюсь, сэр.

Охранник неторопливо вышел и осторожно прикрыл за собою дверь, оставив Дмитрия и Адамса одних в сиянии снежной бури.

— Зачем ты хотел меня видеть? — спросил Адамс.

Дмитрий не стал садиться, а просто оперся обеими ладонями на рукоятку трости и слегка наклонился вперед.

— Я хотел бы узнать, почему со стороны Экономического Сообщества Сириус-Эридани было два голоса, не поддержавших операцию «Распутин».

Адамс бросил на Дмитрия несколько удивленный взгляд.