Читать онлайн «Теория катастрофы». Страница 2

Никки не успела дорисовать давно Задуманный домик с башней и балконом, как внезапно погас свет и она очутилась в душной тяжёлой тьме. Никки крепилась и ждала родителей, но когда корабль на что-то налетел, заскрежетал и стал разваливаться, она не выдержала и завизжала изо всех сил.

Пронзительный древний призыв о помощи остался без ответа.

Мрак, душивший Никки, рассвирепел и хлестнул наотмашь свинцовой рукой. Тело девочки было пристёгнуто к креслу, но голова жестоко дёрнулась, шея хрустнула — и сознание с облегчением покинуло маленький и перепуганный до смерти мозг.

Следующее воспоминание было таким: Никки лежит на металлическом столе, без одежды, и её глаза слепит яркая лампа. Сверху нависает страшная пучеглазая морда и машет клешней с мокро-красным скальпелем. Закричать почему-то не получается.

Первые недели после катастрофы прерывистым стробоскопом запечатлелись в памяти:

...ледяной окровавленный стол под обжигающей синей лампой...

...клешни куда-то несут Никки, её руки и ноги болтаются, будто тряпичные...

...она лежит на кровати, в нос тянутся противные пластиковые трубки...

...ночь, шея горит невыносимым огнём, но мамы рядом нет, а ведь раньше она всегда приходила, когда маленькой Николетте было больно.

Боль была не прерывистой, а постоянной.

Одна сцена помнится лучше всех — слишком часто она повторялась: твёрдые клешни корабельного робота цепляют Никки под мышки и пытаются поставить на пушистый коврик, постеленный на полу.

Но ноги не держат девочку и легко подгибаются. Десятки, сотни попыток нечеловеческого упорства — тело пытается опереться на белые вялые палочки, но они безвольно складываются, нечувствительно сминаются под напором пола. Даже смешно было вначале.

Помог верный друг — Робби. Никки смогла двигаться лишь после того, как кибер подключился к её повреждённому позвоночнику и стал передавать сигналы мозга к рукам и ногам — иначе они отказывались слушаться, сволочи. С Робби и дышать стало легче.

Он бесконечно терпеливо отвечал на бесчисленный вопрос: «Когда придут мама с папой?» и учил её ходить, как беспомощного младенца, и подбадривал, как взрослого человека. Ноги не слушались, шея горела, мамы не было — одиночество девочке совсем-совсем не нравилось. Но ни плач, ни истерики не помогали — жить приходилось не так, как хотелось, а так, как получалось.

Наконец, девочка научилась доносить еду до рта и ковылять на собственных ногах.

Первым делом она добралась до рубки.

Плакала и барабанила в дверь, пока не иссякли слабые силы и слёзы.

И потом она часто приходила к люку командирского отсека и стучала в него, но всё тише, всё безнадёжней. Родители не выходили из-за тяжёлой металлической плиты, такой искорёженной и выгнутой, что девочка бесповоротно поняла: мама и папа больше никогда не смогут покинуть капитанский мостик своего корабля.

Робби объяснял много раз:

— Из-за отказа электроники фрегат не закончил орбитальный манёвр и разбился.

Непрочная, полустеклянная рубка была раздавлена острой скалой, но остальной корпус корабля почти не пострадал, зарывшись в пыльный грунт небольшого тёмно-серого астероида.

На штурманских картах он значился под номером 4654. Пятикилометровая планетка владела двумя лунами, и они быстро бегали по звёздному небу, развлекая Никки как могли — то качаясь лодочками, то играя в круглый мяч.

Этот космический пейзаж окружил Никкино детство. А Робби стал единственным собеседником и наставником девочки.

Множество трудных приключений прожила Никки на астероиде, постепенно превратившись в длинноногого подростка, поневоле знающего и умеющего гораздо больше сверстников. Робби составил ей диету выживания из скудных корабельных запасов. Девочке даже пришлось привыкнуть к марсианскому кьянти, найденному в грузовом трюме.

Астероидный робинзон, она называла себя астровитянкой. От долгой жизни в космосе её волосы стали прозрачными, как стекло.

— Никки, у нас кончается продовольствие,— сказал как-то Робби.— Тебе нужно восстановить теплицу. Иначе ты умрёшь от голода, и мне одному будет ужасно скучно.

Теплица зияла разбитыми стеклами и мёртвыми ящиками с высохшей почвой.

Пришлось заделывать дыры, восстанавливать отопление и атмосферу.

Замороженная икра из аварийного набора зашевелилась, пробилась быстрыми стрелками мальков. Помидорные листки весело тащили друг друга за зелёные волосы — на волю из тесных семян.

Ночью Робби разбудил едва заснувшую и измученную Никки:

— Метеоритный дождь! Оранжерея гибнет!

Никки не повезло — астероид попал в центр метеорного потока, остатка разбитой каменной космической глыбы или испарившейся кометы. По астрономическим меркам, дождь был несильным, но плотным.

Возле люка, ведущего в оранжерею, Робби крикнул:

— Там половина атмосферного давления! Форель надо спасать в первую очередь, а семена у нас ещё есть.

Надевать скафандр было некогда — мальки могли погибнуть в любую минуту. Люк открылся, и девочка прыгнула в холодную красноватую тьму оранжереи. Уши сразу заложило. Никки с трудом, в свете аварийной лампы, нашла пятилитровую кювету с мальками. Свист воздуха, высасываемого стеклянными ртами пробоин, действовал на нервы.

Девочка схватила кювету и, оттолкнувшись от стола, метнулась назад — к люку.

Метеорит ударил прямо в соединение несущих балок оранжереи. По ушам хлестнул грохот ломающейся конструкции и треск лопающихся стекол. Ветер попытался остановить Никки и захлопнуть перед ней люк, но она врезалась в тяжёлое железо плечом и, жестоко ссаживая локти и колени, вывалилась, выдралась в коридор из гибнущей оранжереи.

Люк отгородил её от космического вакуума, но пустая кювета лежала на боку, и мальки отчаянно прыгали в растекающейся мелкой луже, раскрывая рты и умирая.

Самое время зареветь от обиды.

Но астровитянка уже разучилась плакать.

Она ладонью сгребла в кювету часть воды, киселём колышащейся в слабой гравитации. Потом наклонила лицо к умирающему мальку, осторожно взяла его губами и перенесла в аквариум.

Она успела спасительно поцеловать многих, но большинство рыбок всё-таки погибли. Выжила лишь треть. Робби хладнокровно заявил:

— Нет смысла восстанавливать старую оранжерею — она слишком мала для такой прожорливой девочки. Будем строить новую.

Никки не поверила своим ушам.

Но они всё-таки построили её. Оранжерея обошлась дорого, но была великолепна. В ней уместился прудик с водой для подрастающей форели. И помидорные грядки, среди которых можно было гулять, дыша паслёновым густым запахом.