Читать онлайн «Стоунхендж». Страница 39

Тропа, по которой они шли, была густо усеяна коровьими лепешками, она извивалась между невысокими курганами Владычицы, обступившими дан. Погребенные здесь воины всей тевты, возвратившись к Земле-Матери, дожидались, когда Владычица Курганов отведет всех в Обещанные Края. Вокруг некрополя складывалась вся жизнь племени, здесь проходили ежегодные сходки и прочие важные события, здесь обдумывали набеги на соседей и кражи скота, посвящали юношей в воины и выбирали быка-вождя.

Миновав последний загон, они увидели толпу йерниев, собравшуюся у стен дана. Уже шел какой-то обряд. От тонкого воя ныли зубы. Все перекрывал громкий мужской голос.

Когда путники подошли ближе, им стало ясно - это похороны. Уже выстроен смертный дом - сооружение без стен из одной только крыши: маленькие бревна были наклонно приставлены к поперечине, получалась узкая и длинная домовина для одного тела. Женщины и Мальчики не один день разбивали кирками из оленьих рогов твердый мел около смертного дома. Они набили достаточно камня, их работа теперь была закончена, и захмелевшие воины внимали голосу высокого мужчины в белых одеждах, что-то говорившего нараспев. Седые волосы доходили до плеч, лицо утопало в окладистой бороде. Однако на верхней губе волос не было: у йерниев только воины носили усы. У ног мужчины лежал обезглавленный труп; голова его была аккуратно подложена под правую руку, она поблескивала маслом и была прикрыта шкурой вепря. Возле покойника, скрестив ноги, сидел другой человек, он дул в деревянную трубку, приделанную к раздутому меху. Мужчина пыхтел, лицо его покраснело, мехи надувались. Но труды эти не производили полезного действия: воздух попусту выходил через полую кость, в которой сбоку были проделаны дырки. Вспотевший человек то и дело прикрывал то одну, то другую дырку своим пальцем - так возникал этот то усиливавшийся, то спадавший непрекращающийся визг, впрочем не мешавший слышать песнопения.

- Он жил как подобает воину, доброй жизнью, что никогда не закончится. Умер он в битве, умер он с криком, умер он с оружием - такую смерть назначил Разящий мужчинам. И умерев так, он не познает смерти, но вступит на тропу воина, что ведет в Мой Мелл, Медовые Страны, и Владычица Курганов поможет ему в пути. Сейчас он уходит в земли вечной юности, где нет боли, где нет смерти, где нет печали, где нет ни конца, ни начала, где нет зависти, где нет ревности, где нет гордости, где нет страха. Он отправляется в край изобилия, где повсюду стада и гурты, и глаз видит их, но не видит конца им. Там жарят длинных свиней таких, что и сорока мужам не поднять, и он первым отрежет мясо от этой свиньи. Там чаши полны питьем и никогда не пустеют. Туда он уходит, туда мы его отсылаем.

Штуковина из мехов и полой кости завыла погромче. Пока труп заталкивали под крышу, воины орали до хрипоты. Когда покойника заложили последними бревнами, они принялись кидать плоскими оленьими лопатками разбитый мел, каждый старался перещеголять остальных. Гора мела росла, могильный дом скрылся под ней, воины шатались от опьянения и усталости. На взгляд Эсона, зрелище было великолепным, он отвернулся, лишь когда рядом с ним появился Ар Апа.

- Ты здесь, - произнес воин-йерний, и в голосе его слышалось более чем просто облегчение. Наследовать вождю-быку дело не легкое. Присутствие Эсона укрепляло позиции Ар Апы.

- Кого хоронят? - спросил Эсон, не отводя глаз от церемонии.

- Дер Дака. Вождей-быков хоронят во время самайна.

Эсон с нескрываемым интересом поглядел на образовавшийся курган, который к этому времени увенчала набитая сухой травой шкура быка.

- Я убил его летом. Он давно должен был сгнить.

- Наши друиды знают многое. Они знают, что было и что будет, умеют исцелять больных. Каждый день они покрывали тело его кедровым маслом - и вот, видишь, - оно твердое. Пойдем пить.

Эсон бы остался еще послушать, но Эйас громко причмокнул губами, а Интеб решительно обратился спиной к примитивному обряду. Впрочем, подобное грубое бальзамирование в известной степени напоминало знакомый ему изощренный египетский способ, который делал тело столь же стойким к гниению, как прочное дерево. Мимо длинной стойки, к которой были подвешены туши забитых овец, они прошли прямо ко входу в дан.

Там царили шум и смятение: кричали животные, вопили люди. Внутри просторного дана стояла такая же суета, как бывает в день пира в Фивах или на погребальных боях в Микенах. Повсюду были воины-йернии, с мечами и топорами они толкались в толпе, то и дело горделиво оглаживая костяшками пальцев твердые усы. Вокруг толпились женщины и многочисленные грязные дети; самые маленькие из них голышом путались под ногами, гоняя кусочки мела. Но попадались среди них и чужие: смуглые альбии со своими товарами в мешках; круглоглазые донбакшо тащили на жердях дичь и зайцев. Попадались и другие люди, светловолосые, таких Эсону не доводилось еще видеть. Они были воинами на круглых шлемах торчали бычьи рога, длинные кинжалы висели на поясах, запястья этих людей украшали золотые браслеты, плащи были скреплены у шеи увесистыми золотыми застежками. Но за спиной они, подобно рабам, тащили большие корзины. У их женщин поклажа была едва ли не еще большей. Корзины опустили на землю, но пока они стояли закрытыми. Эсон гадал, что за товар доставили в них. В руку ему вложили чашу на ножке, и он жадно припал к элю.

- Смотрите сюда! - закричал Эйас с круглыми от удивления глазами. - Такого я еще не видел.

Странно наряженный человек вспрыгнул на высокий помост из переплетенных ветвей и ивовых прутьев. Еще не окончившие сооружение женщины принялись кричать на него, но он уклонился от тянущихся к нему рук и пробрался к середине помоста, прогибавшегося и потрескивавшего под ним. Кожаная юбка его доходила почти до лодыжек, капюшон оканчивался бахромой прямо на плечах карикатура на воина в короткой юбке и длинном плаще с капюшоном. Лицо и руки намазаны черной грязью или сажей, той же краской зачернены волосы, острием вверх уложенные на макушке.

- Друг, Друг! - завопила толпа, со всех сторон люди кинулись поглядеть на забаву.

Друг легко вскочил на ноги и вдруг взвыл, словно от боли, и заскакал на одной ноге, удерживая другую руками и вылизывая языком - как собака выкусывает колючку в лапе. Потом он довольно быстро и очень похоже показал быка, корову, теленка, разыскивающего матку, и воина, разыскивающего теленка. Последняя сценка вызвала восторженные вопли даже со стороны воинов, не намеревавшихся узнавать себя в чванном, важно выступающем и поглаживающем усы шуте. Смех умолк, когда друг извлек из-под оттопыренной юбки несколько вырезанных из дерева яблок. Они были раскрашены желтой и красной краской и ярко блестели в лучах солнца. Он подбросил вверх одно, другое. поймал первое, подбросил еще и еще, удивляя зрителей своим умением держать в воздухе сразу несколько шаров. Эсон вместе с Эйасом радостно вопили, и только Интеб, при дворе Тутмоса видевший еще и не такое, молчаливо потягивал эль.