Читать онлайн «Дожить до рассвета». Страница 23

Толстый, рано облысевший жрец, лет сорока, присел подле пленника. Его дрожащие руки неторопливо двигались вдоль связанного тела, словно боясь прикоснуться к нему.

— Ведьмак, — Иван испуганно отшатнулся от Лиходея, шлепнувшись на задницу, — как есть ведьмак. Все его тело невидимыми нитями заклятий исписано.

Второй жрец с опаской оглянулся на недовольного князя, ожидающего в стороне их решения.

— Чего князю брехать станем?

Иван пожал плечами, неторопливо вынимая из ножен большой охотничий нож.

— Ворожбой от него за версту несет. Зарезать бы его, покуда в себя не пришел — и дело с концом. Экая мерзость по земле бродит, сглазы да порчи на людей наводит.

Иван быстро склонился над пленником, ткнув его ножом в бок. Руку словно судорогой свело, выворачивая кисть, и лезвие ножа скользнуло по телу, не причинив Лиходею вреда.

— Ты чего творишь?! Князь голову снесет за него! — испуганно запричитал напарник.

Иван лишь усмехнулся, поднимаясь на ноги:

— А чего ему станется? Заговорен он от булата ратного. Не убить его клинком. Может, и есть где на теле слабое место, только не угадаешь ведь. Заковать его нужно. Только не в железо, оно его не удержит.

Иван задумчиво почесал затылок, неуверенно пожимая плечами:

— Может, в осиновые колодки закуем? Никакая ворожба ведь над осиной не властна!

Жрецы пошли к князю, важно расправив плечи и деловито наморщив лбы.

— Ну? Разобрались, кто таков?! — нетерпеливо рявкнул Велислав.

— А как же. На то мы и жрецы, чтобы таким делам лад давать. Помочь можем. Только… — Иван замолчал, взглянув на кошель, висящий на княжьем поясе. Пальцы жреца многозначительно потерли друг дружку, словно пересчитывая монеты.

— Дармоеды, — пробурчал Велислав в сердцах, срывая с пояса кошель и бросая его к ногам жреца, — вам бы только народ обирать. Говори!

Наклонившись, Иван быстро подобрал брошенный кошель. Прикинув на руке его вес, жрец сунул плату за пазуху, улыбнувшись.

— Сейчас колодки принесем. Как закуем, так и в подпол сажать можно. Можем к Урам голубка посыльного отправить с доброй вестью.

Велислав кивнул жрецам, направившись в дом. Проходя мимо воеводы, князь схватил его за ворот рубахи, притягивая к себе.

— За пленника — головой отвечаешь. Сбежит али сдохнет — сам его место займешь.

…Заковав ведьмака в осиновые колодки, заткнув тряпкой рот и связав меж собой пальцы бечевой, жрецы облегченно вздохнули и кликнули воеводу:

— Готово. Получай своего сокола ясного.

Повинуясь окрику воеводы, ратники схватили ведьмака и потянули его к казармам.

Лиходей приоткрыл затуманенные болью глаза, пытаясь пробиться сквозь пелену дурмана. Голова гудела, словно пчелиный улей, раскалываясь на части. Грязный истоптанный снег мелькал перед его глазами. «Жив», — мелькнула радостная мысль, и ведьмак поднял голову, озираясь по сторонам.

Облегченно вздохнув, уставшие тащить его ратники столкнули пленника в подпол. Рухнув с высоты трех человеческих ростов, Лиходей застонал от боли, уткнувшись лицом в грязную солому. Жесткие деревянные колодки безжалостно впились в его запястья, заставляя скривиться от боли. Натужно сопя, Лиходей оглядел стены каменного мешка, яростно выругавшись сквозь вонючее тряпье кляпа. С усилием перевернувшись на спину, ведьмак устало вздохнул, глядя ввысь. Свет едва пробивался в квадратный проем потолка темницы. Ведьмак попытался пошевелить ногами, также закованными в колодки. Ступни отозвались невыносимой болью — видимо, вывихнул при падении. Лиходей попробовал пошевелить пальцами рук. Тугие узлы бечевы сплели его пальцы меж собой, не оставляя ведьмаку даже шанса для ворожбы. Лиходей взвыл от бессилия, мысленно потянувшись к Мороке и взывая к ней о помощи.

Проводив взглядом стражу, тянущую бессознательного ведьмака по улице, Морока, по-старчески вздыхая, поднялась с бревна. Неторопливо двинувшись вслед за ними, она прошептала:

— Ох, Лиходеюшка, как же это ты попался. Всегда ведь такой осторожный был.

Боясь быть замеченной, колдунья прошла мимо казарм, бросив на них лишь мимолетный взгляд. Испуганные мысли проносились в ее голове. Рысичей перебили, Лиходея пленили. Нужно бежать! Опасность гнала ее прочь из города.

— Прости, Лиходей, боюсь я. Стоян эту кашу заварил, пусть сам и расхлебывает.

Направившись к городским воротам, колдунья вдруг замерла, услышав призыв Лиходея. «Морока… Помоги мне… Меч… Принеси мой меч…» Колдунья испуганно споткнулась, непроизвольно коснувшись рукой груди и опершись о стену. Идущие по улице горожане сочувственно поглядывали на старушку. Проходящая мимо девица подбежала к ней, придержала под руку:

— Что, бабушка, сердце прихватило? Пойдем, я тебя до дома доведу. Ты где живешь?

Морока покачала головой, сердито ее оттолкнув:

— Сама дойду.

Повернувшись, она неторопливо побрела к дому воеводы, следуя настойчивому зову Лиходея. Именно там находился его ведьмачий меч, подобранный жадной рукой воеводы. Дурное предчувствие холодило грудь колдуньи, делая ноги непослушными.

Минуло три дня с посещения Чернавой праздника Велеса. Горькие слова Правителя легли ей на грудь тяжелым камнем, не давая покоя. Все это время она не находила себе места, размышляя о грядущем. И чем больше она думала о нем, тем чаще ее мысли возвращались в прошлое. К родному дому, к брошенным родителям, чьи надежды рухнули в один день. Вдруг, в один миг, она осознала, что все ее будущее сокрыто в прошлом. Ведь своими поступками мы сами прокладываем себе дорогу в неизведанное грядущее. И теперь для нее нет иного пути. Та ночь, когда явился ведьмак, спасая ее от духа Ямы, стала роковой. Чернава расплакалась, словно дите малое. Почему жизнь так жестоко обошлась с ней? Откуда взялся этот дух проклятый?! Почему другие живут спокойно и счастливо, наплевав на все и вся? Ребенок. Она с содроганием вспомнила слова Правителя, не желая верить его предсказанию. Не может этого быть. Не может она породить зло, способное уничтожить все живое на земле. Ведь сама она росла доброй и ласковой девочкой. И дите ее иным быть не может. Ведь не из рода, а в род вырастают дети. Никогда яблочко под грушу не закатится, так ей мать говорила. Чернава вновь расплакалась, вспомнив об истинном роде Стояна. Ох, горюшко горемычное! Что же делать-то, коли сын в отца удастся? Ее любовь к ведьмаку меркла, как меркло и имя, данное ей Мораной.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился старый Беримир с казанком в руках. Бросив на Чернаву сочувствующий взгляд, страж прошел к столу, оставляя горячий обед. Вернувшись с празднования дня Велеса, девушка отказывалась от еды. Задержавшись в пороге, Беримир обернулся и пробурчал: