Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901». Страница 36

IV

Закончив анализ взаимоотношения крупного и мелкого производства в капиталистическом сельском хозяйстве, Каутский переходит к специальному выяснению «границ капиталистического сельского хозяйства» (гл. VII). Против теории превосходства крупного земледелия, – говорит Каутский, – восстают главным образом «друзья человечества» (мы чуть не сказали – друзья народа…) в рядах буржуазии, фритредеры{31}чистого типа, аграрии. В последнее время многие экономисты выступают за мелкое земледелие. Ссылаются обыкновенно на статистику, которая показывает, что вытеснения мелких хозяйств крупными не происходит. И Каутский приводит данные статистики: в Германии с 1882 по 1895 г. всего больше возросла площадь средних хозяйств; во Франции с 1882 по 1892 г. – самых мелких и самых крупных; площадь средних уменьшилась. В Англии с 1885 по 1895 г. уменьшилась площадь самых мелких и самых крупных хозяйств; всего больше увеличилась площадь хозяйств в 40–120 ha[81] (100–300 акров), т. е. хозяйств, которых нельзя отнести к мелким. В Америке средняя величина фермы понижается: 1850 – 203 акра; 1860 – 199; 1870 – 153; 1880 – 134; 1890 – 137. Каутский рассматривает ближе данные американской статистики, и его анализ, вопреки мнению г. Булгакова, имеет важное принципиальное значение. Главная причина уменьшения среднего размера ферм – раздробление крупных плантаций юга после освобождения негров; в южных штатах средний размер ферм понизился более чем вдвое. «Победы мелкого производства над современным» (= капиталистическим) «крупным производством не усмотрит в этих цифрах ни один понимающий дело человек». Вообще разбор данных американской статистики по отдельным районам показывает много разнообразных отношений. В североцентральной полосе, в главных «пшеничных штатах», средняя величина фермы повысилась с 122 до 133 акров. «Лишь там мелкое производство получает преобладание, где сельское хозяйство находится в упадке или где докапиталистическое крупное производство вступает в конкуренцию с крестьянским производством» (135). Этот вывод Каутского очень важен, потому что он показывает те условия, без которых употребление статистики может быть лишь злоупотребительным: необходимо отличать капиталистическое крупное производство от докапиталистического. Необходимо детализировать исследование по отдельным районам, которые отличаются существенными особенностями в формах земледелия и в исторических условиях его развития. Говорят: «цифры доказывают»! Но надо же разобрать, что именно доказывают цифры. Они доказывают только то, что они прямо говорят. Прямо говорят цифры не о размерах производства, а о площади хозяйств. Между тем, возможно, и на деле так бывает, что «маленькое имение при интенсивном хозяйстве может быть более крупным производством, чем большое при экстенсивном хозяйстве». «Статистика, дающая нам сведения только о площади хозяйства, не говорит ровно ничего по вопросу о том, основывается ли уменьшение площади хозяйства на действительном уменьшении размеров хозяйства или же на интенсификации хозяйства» (146). Лесное и выгонное хозяйство, эти первые формы капиталистического крупного хозяйства, допускают наибольшую площадь имений. Полеводство требует уже меньшей площади хозяйства. Разные системы полеводства опять-таки различны в этом отношении: хищническая, экстенсивная система хозяйства (которая преобладала в Америке до сих пор) допускает громадные фермы (до 10 000 гектаров, как bonanza farms Дальримпля, Гленна и др.[82] И в наших степях крестьянские посевы, а тем более купеческие, достигают таких размеров). Переход к удобрению и пр. необходимо ведет к уменьшению площади хозяйств, которые, например, в Европе мельче, чем в Америке. Переход от полеводственной системы хозяйства к скотоводственной опять-таки требует уменьшения площади хозяйства: в Англии в 1880 г. средний размер скотоводственных хозяйств был 52,3 акра, а полеводственных, зерновых хозяйств 74,2 акра. Поэтому совершающийся в Англии переход от земледелия к скотоводству должен порождать тенденцию к уменьшению площади хозяйства. «Но это значило бы судить очень поверхностно, если бы отсюда стали заключать об упадке производства» (149). В Ост-Эльбии (исследованием которой г. Булгаков надеется со временем опровергнуть Каутского) происходит именно переход к интенсивному хозяйству: крупные земледельцы, – говорит цитируемый Каутским Зеринг, – усиливают производительность своей почвы, продавая или сдавая в аренду крестьянам отдаленные части имений, потому что при интенсивном хозяйничанье эти отдаленные части трудно утилизировать. «Таким образом, крупные имения в Ост-Эльбии уменьшаются, рядом с ними создаются мелкие крестьянские хозяйства, и это не потому, что мелкое производство выше крупного, а потому, что прежние размеры имений были приспособлены к нуждам экстенсивного хозяйства» (150). Уменьшение площади хозяйства во всех этих случаях ведет обыкновенно к увеличению (с единицы земли) количества продукта, часто к увеличению числа занятых рабочих, т. е. к фактическому увеличению размеров производства.

Понятно из этого, как мало доказательны огульные данные сельскохозяйственной статистики о площадях хозяйств и с какой осторожностью следует пользоваться ими. Ведь в промышленной статистике мы имеем дело с прямыми показателями размеров производства (количество товара, сумма производства, число рабочих) и притом легко можем выделить отдельные производства. Этим необходимым условиям доказательности сельскохозяйственная статистика очень редко удовлетворяет.

Затем монополия земельной собственности полагает пределы земледельческому капитализму: в промышленности капитал растет накоплением, обращением сверхстоимости в капитал; централизация, т. е. соединение нескольких мелких капиталов в крупный, играет меньшую роль. Иначе в земледелии. Земля вся занята (в цивилизованных странах), а расширить площадь хозяйства можно только централизацией нескольких участков, притом так, чтобы они составляли общую площадь. Понятно, что расширение имения скупкой окрестных участков – вещь очень трудная, особенно ввиду того, что мелкие участки отчасти заняты сельскими рабочими (необходимыми для крупного хозяина), отчасти мелкими крестьянами, обладающими искусством держаться путем безмерного и невероятного понижения потребностей. Это констатирование простого и ясного, как день, факта, указывающего пределы сельскохозяйственного капитализма, почему-то показалось г. Булгакову «фразой» (??!!) и дало повод для самых неосновательных ликований: «Итак (!), превосходство крупного производства разбивается (!) перед первым препятствием». Г-н Булгаков сначала неверно понял закон превосходства крупного производства, приписав ему непомерную абстрактность, от которой очень далек Каутский, а теперь обращает свое непонимание в довод против Каутского! В высшей степени странно мнение г. Булгакова, будто он может опровергнуть Каутского ссылкой на Ирландию (крупное землевладение, но без крупного производства). Из того, что крупное землевладение есть одно из условий крупного производства, никак не следует, чтобы оно было достаточным условием. Рассматривать же исторические и другие причины особенностей Ирландии или другой страны, конечно, не мог Каутский в сочинении о капитализме в сельском хозяйстве вообще. Ведь никто не вздумал бы требовать от Маркса, чтобы он, анализируя общие законы капитализма в промышленности, разъяснял, почему во Франции дольше держится мелкая промышленность, почему в Италии промышленность развивается слабо и т. п. Точно так же несостоятельно указание г. Булгакова на то, что концентрация «могла бы» идти постепенно: расширить имение прикупкой участков соседей далеко не так просто, как пристроить новые помещения к фабрике для добавочного числа станков и т. п.