Читать онлайн «Памфлеты, очерки и зарисовки». Страница 58

В интервью, которое Маяковский сразу же по приезде дал местным журналистам, отмечалось: «Маяковский предполагает написать книгу о Мексике. Он сказал, что уже приступил к работе и предупредил нас, что книга будет лишена каких-либо политических тенденций, в ней будет говориться исключительно о традициях мексиканцев и что он постарается выразить в своих стихах национальный дух нашего народа» («Эксцельсиор», Мехико Сити, 1925, 10 июля). Свое слово он фактически сдержал. Кроме одного — отказа от тенденциозности. В своих стихах и очерках он рассказал советскому народу не только о прошлом Мексики, о традициях национальной культуры. Он показал Мексику богачей, которые оптом и в розницу распродают американцам и другим хищникам народное достояние, и Мексику бедняков во главе с коммунистами, жадно слушающую каждое слово о Советской России и готовую следовать ее путем. «Самая богатая страна мира, уже посаженная северо-американским империализмом на голодный паек» — так охарактеризовал Маяковский Мексику, рассказав предварительно о беззастенчивом хозяйничанье янки в этой чудесной стране. Рассказал Маяковский в своих стихах и очерках и о чехарде президентов, и о сказочном взяточничестве, и о «распродаже правительств», и о продажности вождей реформистских партий, с одной стороны, а с другой стороны — о народных восстаниях, о героизме коммунистов. Образ одного из таких самоотверженных борцов за лучшее будущее мексиканского народа, депутата-коммуниста Морено, и дан в очерке. Поэт приводит его слова после знакомства с «Левым маршем»: «Передайте русским рабочим и крестьянам, что пока мы еще только слушаем ваш марш, но будет день, когда за вашим маузером загремит и наше «33» (калибр «кольта»).

Кольт загремел, но, к сожалению, не мореновский, а в Морено.

Уже находясь в Нью-Йорке, я прочел в газете, что товарищ Морено убит правительственными убийцами».

Образ этого мексиканского коммуниста сохранила нам и фотография: он стоит, обнявшись со своим новым другом из Советской России — Маяковским.

Во время пребывания в Мексике Маяковский находился в полном неведении о дальнейшем маршруте своего путешествия. Американское консульство не давало визы на въезд в США поэту из Советской России. С мертвой точки дело сдвинулось лишь тогда, когда Маяковскому удалось убедить консула, что он всего лишь рекламный работник Моссельпрома и Резинотреста. И тем не менее с визой продолжали тянуть. Маяковский уже обратился во французское консульство в Мексике с просьбой о визировании паспорта для возвращения во Францию, когда ему сообщили о разрешении на въезд в США. 27 июля 1925 года он приезжает в Ларедо (пограничный город Мексики и США), где после ряда новых злоключений ему выдается теперь уже окончательное разрешение на въезд от имени иммиграционного отдела департамента труда.

Маяковский находился в Соединенных Штатах Америки три месяца и побывал в ряде крупнейших городов страны. 30 июля он приехал в Нью-Йорк и пробыл здесь, выезжая лишь в пригороды, почти два месяца. Затем началась его поездка по стране: публичные выступления в разных городах; 29 сентября он выступает в Кливленде, 30 — в Детройте, 2 октября приезжает в Чикаго, где в тот же день состоялось первое его выступление в этом городе. 4 октября он уже выступает опять в Нью-Йорке, а 5 октября — в Филадельфии. Потом опять Нью-Йорк, затем — Питсбург и повторные выступления в Детройте (18 октября), в Чикаго (20 октября), в Филадельфии (23 октября). 28 октября 1925 года после седьмого, «прощального» выступления в Нью-Йорке (25 октября) и товарищеского ужина в честь советского гостя, устроенного американской писательской молодежью. Маяковский выезжает из Нью-Йорка на пароходе «Рошамбо» в Гавр (Франция).

Пребывание Маяковского в Америке — исключительно яркая страница в творческой и гражданской биографии поэта. Он раскрывается здесь во всем блеске своего таланта и как поэт социалистической революции, и как неутомимый пропагандист молодой советской литературы, революционного искусства, и как мудрый политический и государственный деятель, советский патриот и пропагандист советского образа жизни, идеалов коммунизма, достойно представлявший свою страну и свой народ в далекой заокеанской стране. В Соединенных Штатах Америки состоялись его публичные выступления в крупнейших залах Нью-Йорка и других городов страны, многочисленные встречи с рабочей аудиторией, с партийными и профсоюзными организаторами, с литераторами и журналистами, с работниками искусств. Маяковский выступал с лекциями и докладами о советской литературе, живописи, искусстве, отвечал на многочисленные вопросы самого разного характера, читал свои стихи. В Соединенных Штатах в этот период им были написаны стихотворения «Бродвей», «Барышня и Вульворт», «Небоскреб в разрезе», «Порядочный гражданин», «Вызов», «100 %», «Американские русские», «Бруклинский мост», «Кемп «Нит гедайге».

Организацию всех своих выступлений в Соединенных Штатах Маяковский предоставил редакции коммунистической газеты «Новый мир», выходившей на русском языке. Половина всех денежных сборов от выступлений Маяковского шла в пользу этой газеты, здесь печатал он свои лучшие стихи, в том числе новые, написанные только что. Часть собранных от выступлений сумм он передавал и еврейской коммунистической газете «Фрейгайт», которая так же, как и «Новая жизнь», стала пропагандистом его поэзии и оказывала поэту всемерную помощь во время его поездок по стране и встреч с рабочей Америкой. (См. В. Катанян. Маяковский. Литературная хроника. М., ГИХЛ, 1956, стр. 249).

О содержании выступлений Маяковского в Америке, о той атмосфере, которая сопутствовала этим выступлениям и встречам, говорят многочисленные газетные отчеты и интервью американских газет.

Вот, например, как описывалось первое выступление Маяковского 14 августа в Нью-Йорке в помещении Сентрал Опера Хаус.

«…Тысячи искрящихся глаз устремлены на эстраду, заполненную представителями печати, пролетарских организаций. Ждут с затаенным дыханием «богатыря новейшей советской поэзии»…

Вот он, Маяковский! Так же прост и велик, как и сама Советская Россия. Гигантский рост, крепкие плечи, простенький пиджачок, коротко стриженная большая голова… Он стоит и ждет, чтобы смолкли аплодисменты. Как будто начинают утихать, но вдруг — совершенно неожиданно — новый взрыв рукоплесканий, и вся публика вскакивает с своих мест. В воздух летят шляпы, машут руками, платками. Не видать конца овациям!..

…Зал замирает. Воцаряется полная тишина. И, словно раскаты грома, раздается голос Маяковского. Так гремел голос пролетариата в Октябре 1917 года… В громовых раскатах его голоса чудилась та великая страна, которая породила одного большого и много малых Маяковских, значение которых растет вместе с ростом величия единственной в мире пролетарской Социалистической Республики» («Новый мир», Нью-Йорк, 1925, 18 августа).