Читать онлайн «Имам Шамиль». Страница 92

За долгую войну такие просьбы стали обычным делом. Когда горские лекари не могли помочь страждущим, наибы сами отправляли их к русским врачам, предварительно известив об этом Шамиля. «Мы обязаны отпустить его…» — писал наиб Ибрагим имаму о горце, страдавшем «солнечной болезнью живота».

Командир стоявшего в Шуре отряда князь Святополк-Мирский согласился отпустить полкового врача Пиотровского в горы. Пятеро мюридов остались заложниками до его возвращения, а остальные ускакали с врачом. По другим сведениям, врача тайно привезли из Хасавюрта, где начальником гарнизона был давний приятель Джамалуддина барон Николаи.

Пиотровский нашел у Джамалуддина чахотку, как тогда называли туберкулез. Сделав все, что было в его силах, и дав необходимые рекомендации, он вернулся назад. В Темир-Хан-Шуре его чуть было не приняли за абрека, когда Пиотровский явился к стенам крепости на хорошем коне, в горском костюме и при отличном оружии. Пиотровский доложил по начальству, что болезнь неизлечима и дни Джамалуддина сочтены. Он привел в пример знаменитую актрису Прасковью Жемчугову, которую граф Шереметев даже возил в Италию, но избавить от чахотки так и не сумел.

Джамалуддину стало лучше, но затем он вовсе отрешился от мира и отказывался от лекарств.

26 июня 1858 года старший сын Шамиля Джамалуддин скончался и был похоронен в Карате.

Абдурахман из Газикумуха писал, что вместе с Джамалуддином обменяли и много других пленных, среди которых был и племянник Шамиля Гамзат, отданный аманатом генералу Фезе в 1837 году при Телетле. Он с трудом входил в новую жизнь и расставался с привычками, приобретенными в России. Гамзат первое время жил в доме Джамалуддина, затем — в Гимрах, где женился на двоюродной сестре Шамиля. Он тоже болел туберкулезом, лечился в Порт-Петровске, где умер и был похоронен.

Барятинский готовил наступление одновременно в Чечне и Дагестане. Обрушив на Имамат всю мощь царской армии, он начал сжимать железное кольцо крепостей, сводя леса и прорубая новые просеки. Наместник предполагал оторвать от Имамата Чечню, оккупировать Салатавию и «запереть» Шамиля в Дагестане. Со стороны Лезгинской линии предполагалось постоянно и систематически ослаблять горцев разорением непокорных аулов, не допуская их подкреплять Шамиля. Действия на Западном Кавказе до окончания борьбы с Шамилем признаны были второстепенными.

Когда начались первые сражения, Барятинский понял, что слишком погорячился, пообещав справиться с Шамилем за несколько месяцев. Теперь он мечтал закончить кампанию хотя бы за несколько лет.

Шамиль видел, что соглашение с Муравьевым окончательно нарушено и что теперь он оказался в гораздо худшем положении, чем это было до Крымской войны. Имам давно привык к таким гримасам политики, когда сила оказывалась важнее добрых обещаний. Он собрал остававшихся ему верными наибов и объявил, что будет защищать горы, чего бы это ему ни стоило.

Позиционные бои разгорелись с новой силой.

В 1856 году Барятинский сумел установить контроль над восточными районами Чечни. В 1857 году он уже утвердился в центре Большой Чечни, возведя Шалинское укрепление. В начале 1858 года отряд начальника Левого фланга Кавказской линии генерал-лейтенанта графа Н. Евдокимова прошел вдоль реки Аргун и построил здесь новую крепость.

Шамиль отступал с боями, используя любую возможность перехватить инициативу. Весной 1858 года назрановские ингуши подняли восстание против занятия их земель казачьими станицами. Шамиль решил контратаковать и двинулся в Малую Чечню.

Но восстание было быстро подавлено, и превосходящие силы Барятинского оттеснили отряды имама.

Летом 1858 года Евдокимов прошел вверх по Аргуну и построил укрепления Шатой и Евдокимовское.

Население Малой Чечни было полностью отрезано от Большой Чечни и Дагестана и вынуждено было смириться с властью Барятинского.

Разворачивались бои и в Дагестане. Наступление шло с нескольких сторон. Войска были столь многочисленны, что разбить их уже не представлялось возможным. Горцам едва удавалось сдерживать их продвижение вглубь гор.

К концу 1858 года войска Барятинского тремя отрядами начали наступление на столицу Имамата.

Шамиль перегородил завалами ущелье реки Бассы, но противник обошел ущелье по заснеженным горам и 8 февраля появился у Ведено. Первой сюда пробилась конница Евдокимова. Следом подошли другие отряды и стали в виду Ведено большим лагерем. Как писал очевидец, «это место стало, как небо в ясную ночь, усеянное звездами, так много было палаток, лошадей, орудий и других припасов».

Наутро начался артиллерийский обстрел, а затем и штурм.

Бои продолжались несколько дней. Но когда подошел Дагестанский отряд генерал-лейтенанта барона А. Врангеля, а следом и другие части, наибы попросили Шамиля оставить резиденцию из-за угрозы полного окружения.

Имам покинул Ведено и отошел к аулу Эрсеной. Защищать столицу остался его сын Гази-Магомед. Резиденция имама оказалась в полной блокаде, но гарнизон упорно отбивал атаки. Евдокимову удалось провести траншеи к стенам Ведено и подорвать их минными галереями. Затем начался такой сильный обстрел, что «залпы слились в один протяжный гул и кроме дыма и пыли ничего не было видно».

Охваченный пожаром аул продолжал сопротивляться. В ночь на 1 апреля Гази-Магомед с последними защитниками Ведено прорвался через окружение и ушел к Шамилю.

С потерей Ведено Шамиль отступил в Дагестан и укрепился на берегу Андийского Койсу. Бои в Чечне продолжались еще несколько месяцев, но главные силы Барятинский теперь нацелил на Шамиля в Дагестане.

Нагорный Дагестан — последний оплот Шамиля — собирался с силами в ожидании трагической развязки.

Шамилю доносили, что из Аргунского ущелья, разрушая все на своем пути, идет Чеченский отряд Евдокимова, снизу поднимается Дагестанский отряд Врангеля, а из Кахетии движется в тыл имаму Лезгинский отряд князя Меликова.

Имам укрепил свои позиции в Анди завалами и даже начал строительство крепости. Но появившиеся с разных сторон отряды Врангеля и Евдокимова с ходу вступили в бой. Через четыре дня ожесточенных сражений Шамиль был вынужден отступить вглубь Дагестана.

В мае Шамиль созвал в Хунзахе съезд наибов, ученых и почетных представителей всех обществ Имамата. Здесь он прямо заявил, что подозревает многих из них в желании отойти от борьбы и склонить голову перед сильным противником. В ответ собравшиеся поклялись, что не изменят имаму даже перед угрозой смерти. По горскому обычаю многие даже усилили клятву, заявив, что пусть их бросят жены, если они нарушат данное слово. Даниял-бек клясться не стал. Шамиль заподозрил бывшего царского генерала в изменнических намерениях и заставил его принести клятву, хотя и отдельно от остальных.