Читать онлайн «Сципион Африканский. Победитель Ганнибала». Страница 23

Глава 9

Африка

Итак, весной 204 г. до н. э. Сципион погрузил свою армию на суда в Лилибее (современная Марсала) и отплыл в Африку. Его флот состоял из 40 военных кораблей и 400 транспортов, на борту была вода и рационы на 55 дней, причем на 15 дней пища была заранее приготовлена. Была сделана диспозиция охраны конвоя военными кораблями, и каждый класс судов нес по ночам свои огни – по одному у транспортов, по два у военных судов и три огня на флагманском корабле самого Сципиона. Стоит отметить, что он лично надзирал за погрузкой войск.

Громадная толпа провожала флот: не только жители Лилибея, но и депутаты со всей Сицилии – для оказания чести Сципиону, и войска, которые оставались на острове. На рассвете Сципион произнес прощальную речь и молитву, затем труба дала сигнал поднимать якоря. Подгоняемый сильным попутным ветром флот быстро пересек море и на следующее утро с восходом солнца корабли были в виду земли и могли различить мыс Меркурия (теперь мыс Бон). Сципион приказал кормчему править дальше на запад, но густой туман заставил флот отдать якоря. На следующее утро ветер рассеял туман, и армия высадилась на мысе Фарина (Эт-Тиб), в нескольких милях от важного города Утика. Безопасность высадки была сразу же обеспечена разбивкой укрепленного лагеря на ближайшей возвышенности.

Два мыса образуют как бы рога, нацеленные с карфагенской территории – бычьей головы, выступающей в Средиземное море и известной сегодня как Тунис, – на Сицилию. Эти рога, отстоящие друг от друга примерно на тридцать пять миль, заключают между собой обширный полукруглый залив, в центре которого, на маленьком полуострове, указывающем на восток, стоял Карфаген. Утика лежала на внутренней стороне западного рога; в нескольких милях к востоку от города протекала река Баграда, богатая и плодородная долина которой была главным источником снабжения Карфагена. Другим стратегическим пунктом был Тунис, на стыке Карфагенского полуострова с материком. Географически он был расположен к югозападу от Карфагена, но в военном смысле к востоку, ибо по суше к нему можно было приблизиться только с этого фланга.

Хотя карфагеняне давно ожидали удара и имели наблюдательные вышки на каждом мысу, новости вызвали лихорадочное возбуждение и тревогу, усиленную потоком беженцев из окружающих деревень. В Карфагене приняли чрезвычайные защитные меры, как будто Сципион был уже у ворот.

Первым шагом римлянина было, конечно, создание безопасной операционной базы, и с этой целью первое движение было направлено против Утики. Флот был отправлен вперед, армия маршировала по суше, передовые кавалерийские пикеты столкнулись с пятью сотнями карфагенских конников, посланных на разведку и чтобы помешать высадке. После жаркой схватки они были обращены в бегство.

Еще большей удачей было прибытие Масиниссы, верного своему слову. Ливии говорит, что ранние источники расходятся в отношении численности подкреплений Масиниссы: некоторые говорят, что он привел две сотни конных воинов, другие – что две тысячи. Ливии принимает минимальную оценку, и по очень веской причине: Масинисса после возвращения из Испании был выгнан из своего царства совместными усилиями Сифака и карфагенян и более года избегал преследования, все время меняя местопребывание. Изгнанник, бежавший с поля последней битвы всего с 60 всадниками, едва ли мог собрать большой отряд соратников.

Карфагеняне тем временем направили новый отряд из четырех тысяч всадников, главным образом нумидийцев, чтобы остановить движение Сципиона и дать Сифаку и Гасдрубалу время прийти им на помощь. К главному союзнику и старшему в Африке полководцу были поспешно отправлены гонцы. Ганнон с четырьмя тысячами конницы расположился в городке Салека, милях в пятнадцати от лагеря Сципиона близ Утики. Ливии говорит, что Сципион, узнав об этом, заметил: «Что, конница летом размещается в домах? Пусть их будет еще больше, если у них такой вождь».

Рассудив, что чем медлительнее действует противник, тем активнее надо действовать ему, он послал Масиниссу вперед с кавалерией, поручив ему подъехать к воротам города и выманить врагов на бой, а когда все их силы вытянутся из города и полностью ввяжутся в атаку, начать постепенный отход. Сам Сципион выждал достаточно времени, чтобы Масинисса с передовым отрядом смог выманить врага, а затем двинулся вперед с римской кавалерией, «оставаясь невидимым под прикрытием холма». Он занял позицию близ так называемой башни Агафокла, на северном склоне седловины между двумя грядами холмов.

Масинисса, следуя плану Сципиона, чередовал атаки с отходами. Сперва он выманил маленькие отряды застрельщиков, затем контратаковал их так, что Ганнону пришлось прийти им на помощь, заманил их снова, симулируя отступление, и повторил всю процедуру. Наконец Ганнон, разозленный этими тактическими трюками – столь типичными впоследствии для парфян и монголов, – устремился вперед с главными силами, перед которыми Масинисса медленно отступал, заманивая карфагенян на путь вдоль южного склона гряды к той седловине, где пряталась римская кавалерия. Передовой отряд в тысячу человек был окружен и перебит, а из остальных еще две тысячи были убиты или взяты в плен в ожесточенном преследовании.

Сципион увенчал этот успех семидневным рейдом по округе, очистив ее от скота и запасов продовольствия и создав обширную опустошенную зону в качестве барьера против атаки. Обеспечив себе безопасность снабжения и обороны, он сосредоточил силы на осаде Утики, которую хотел сделать операционной базой. Утике, однако, не суждено было стать вторым Новым Карфагеном. Хотя он атаковал ее с моря и с суши, крепость устояла перед его усилиями и уловками.

Гасдрубал к тому времени собрал силы в 30 тыс. пехоты и 3 тыс. конницы, но болезненные воспоминания об испанских провалах не позволили ему двинуться на выручку Утике до подхода Сифака с подкреплениями. Когда этот последний, наконец, подошел с 50 тыс. пехоты и 10 тыс. конницы, угроза вынудила Сципиона после 40 дней снять осаду с Утики. Перед лицом подавляющего превосходства сил противника положение Сципиона становилось опасным, но он отступил вполне благополучно и построил на маленьком полуострове, отделенном от материка узким перешейком, зимний укрепленный лагерь. Он располагался с восточной, или карфагенской, стороны Утики, на фланге любого наступления на город, и стал позже известен как Кастра-Корнелия (Корнелиев лагерь). Противник окопался примерно в семи милях дальше к востоку, прикрывая подходы к реке Баграде.

Если есть параллель между высадкой Сципиона в Африке и Густава-Адольфа в Германии, то еще более поразительная параллель наблюдается между их действиями в первый сезон на враждебной почве. Штатскому критику обе кампании кажутся ограниченными в сравнении с желанной целью, стоявшей перед обоими полководцами. Обоих критиковали за чрезмерную осторожность, а то и за колебания. И действия обоих были оправданы не только результатами, но и военной наукой. И Сципион, и Густав-Адольф, неспособные по причинам от них не зависящим приспособить средства к цели, проявили редкое стратегическое умение – приспособили цель к средствам. Их стратегия предвосхитила максиму Наполеона: «Все военное искусство состоит в упорядоченной и предусмотрительной обороне, за которой следует быстрое и смелое наступление». Оба стремились сначала заложить основы для наступления, обеспечив безопасную операционную базу, где они могли усиливать свои средства до уровня, достаточного для достижения цели.