Читать онлайн «Родники мужества». Страница 24

Большую помощь в этом деле командирам, политорганам, коммунистам частей и подразделений оказали комсомольцы. По решению их организаций во взводах и ротах шло прикрепление опытных членов ВЛКСМ к молодым, еще не обстрелянным бойцам. Проводились и комсомольские рейды по проверке технического состояния техники и оружия.

Из нашего поля зрения по-прежнему не выпадала и забота по налаживанию на плацдарме нормального (конечно, [77] исходя из обстановки) солдатского быта. Ибо хорошо понимали, что, если люди имеют возможность хорошенько отоспаться, восстановить свои силы, у них сразу же поднимается и настроение, а следовательно, и боеспособность.

Организовывали и досуг бойцов. С этой целью оборудовали даже несколько вместительных клубных землянок. Здесь воины, придя из окопов, тоже могли отдохнуть, почитать газету, написать письмо, послушать пластинку.

Кстати, эта идея с клубными землянками родилась после шторма, который буквально разметал один из деревянных мостов. Тогда значительная часть досок и брусьев, правда изрядно искромсанных, была вынесена волнами и на наш, южный берег Сиваша. Этот-то лесоматериал и дал возможность сделать накаты, обшить досками стены подземных сооружений. Словом, придать землянкам более-менее жилой вид.

Устроители позаботились и о том, чтобы как-то обставить эти помещения. Посетителей ждали здесь пусть и наспех сколоченные, но все же столики, на которых лежали газеты, свежие сводки Совинформбюро, листовки, брошюры.

А со временем, когда вода уже перестала быть дефицитной, тут можно было выпить и кружку горячего чая.

В клубных землянках часто звучала и песня, читались стихи. Часто стрекотал и проекционный аппарат. И тогда знаменитая бурка Чапаева развевалась на небольшом походном экране.

Такой была жизнь на плацдарме.

* * *

Но кинофильмы кинофильмами и песни песнями. Они, конечно, поднимали настроение бойцов, отвлекали их хоть на время от тягот окопной жизни. И все же не могли увести людей от сокровенных дум о доме, о женах и детях. Сколько раз приходилось видеть, как боец, попав в клубную землянку, в первую очередь искал здесь укромное место, чтобы, устроившись там, написать письмо, сообщить близким, что он жив-здоров, вместе с боевыми товарищами бьет врага.

Однажды, помнится, заглянул я в одну из землянок. Вижу — половина воинов пишет письма, а остальные сидят, чадят махоркой, нехотя перелистывают газеты. [78]

— Чего, — спрашиваю, — загрустили?

— Да нет, мы не грустим, товарищ полковник, — отвечают бойцы. — Просто у нас бумага вывелась, не на чем приветы домой написать...

Узнаю, из какого они подразделения, тут же вызываю командира этой роты. Старший лейтенант подтверждает, что да, в последнее время снабжение бойцов письменными принадлежностями идет с большими перебоями.

Положение тревожное. Ведь лист чистой бумаги для фронтовика, по себе знаю, значит очень многое. Ему он вверяет свои думы, общается через него с самыми дорогими сердцу людьми, ради которых, собственно, и идет в бой, терпит неимоверные тяготы и лишения. А тут — на тебе! — бумаги нет...

На другой же день по моему распоряжению работники политотдела корпуса проверили, куда все-таки разошлась бумага. Оказалось, что ее почти всю забрали штабы частей и соединений для ведения служебной документации.

Стали разбираться, действительно ли на это требовался столь значительный расход бумаги. Ничего подобного! Просто некоторые запасливые канцеляристы решили создать у себя резервы. Так, на всякий случай. Вдруг, дескать, снабженцы подведут, не обеспечат вовремя тетрадями, бумагой для пишущих машинок. Отчитывайся потом за несвоевременно представленное в вышестоящий штаб донесение или сводку. А тут запасец под руками. Он, как говорится, есть не просит.

О результатах этой проверки мы немедленно доложили командиру корпуса генерал-лейтенанту И. И. Миссану. Попросили его принять надлежащие меры. И комкор принял. Вызвал в штаб командиров дивизий и строго-настрого приказал снабдить бойцов письменными принадлежностями. Одновременно потребовал значительно сократить расход бумаги в штабном делопроизводстве. Каким образом? Очень просто. Нужно научиться составлять документацию кратко, излагая в ней лишь самое существенное, нужное. Сэкономленную же на этом бумагу направить в подразделения.

— Поймите меня правильно, товарищи, — говорил комдивам Иван Ильич. — Я не за то, чтобы вообще сократить штабное делопроизводство. Оно конечно же необходимо. Но вместе с тем мы обязаны позаботиться и о бойце. [79] Его письма с фронта — огромная моральная поддержка тем, кто и в тылу кует нашу победу. Ну а боец, написавший письмо... Он тоже будет спокоен.

В этот же период мы ознакомились и с работой военной почты. Проверили, насколько быстро она проводит свои операции по сортировке, доставке писем адресатам. И еще раз убедились, что наша славная полевая почта службу свою исполняет безупречно.

Кстати, заправляли здесь всеми делами молодые девушки и женщины. Когда мы встретились с ними и разговорились, то услышали такие слова:

— Мы хорошо понимаем, на каком ответственном участке трудимся. Ведь в каждом конверте, в каждом проходящем через наши руки треугольнике заключена частица чьей-то души. Как тут не отдашь работе все силы!

Да, девушки действительно все очень хорошо понимали.

А в политотделе мы обсудили задачи почты в период предстоящего наступления. Прикинули, сколько потребуется дополнительно ей мотоциклов, другой техники, где все это взять. Свои прикидки согласовали с командиром корпуса, штабами дивизий. А уже затем направили в политотделы соединений соответствующие распоряжения.

* * *

В этот период значительная работа была проведена и с командным составом. В клубных землянках, о которых я уже рассказывал, мы периодически собирали средний комсостав, доводили до него содержание приказов Верховного Главнокомандующего, сообщали об обстановке на других фронтах, о героическом труде советских людей в тылу. Беседы, как правило, завершали обзором международных событий.

Видное место в этой работе занимали вопросы нравственного воспитания командиров. Мы подробно говорили об их чести и достоинстве, об отношении к подчиненным им красноармейцам и сержантам, обсуждали значение личного примера командира в бою, его поведения вне боя и т. п. Сразу скажу, что наиболее полно и последовательно эти проблемы поднимались в дивизии, где начальником политотдела был полковник С. М. Саркисьян. Здесь имелась глубоко продуманная программа тематических выступлений политотдельцев перед командным составом подразделений. [80]