Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 2. 1895–1897». Страница 66

«Прибавим к этому, – говорит Эфруси, – что по некоторым теоретическим воззрениям Сисмонди является предшественником самых выдающихся новейших экономистов [154]: вспомним его взгляды на доход с капитала, на кризис, его классификацию национального дохода и т. д.» (ibid.). Таким образом, вместо того, чтобы прибавить к указанию заслуг Сисмонди немецким экономистом указание того же экономиста на мелкобуржуазную точку зрения Сисмонди, на реакционный характер его утопии, – Эфруси прибавляет к числу заслуг Сисмонди именно те части его учения (вроде «классификации национального дохода»), в которых, по отзыву все того же экономиста, нет ни одного научного слова.

Нам возразят: Эфруси может вовсе не разделять того мнения, что объяснения экономических доктрин следует искать в экономической действительности; он может быть глубоко убежденным в том, что теория А. Вагнера о «классификации национального дохода» есть теория «самая выдающаяся». – Охотно верим. Но какое же право имел он кокетничать с той теорией, о которой гг. народники так любят говорить, что они с ней «согласны», тогда как на деле он не понял абсолютно отношения этой теории к Сисмонди и сделал все возможное (и даже невозможное), чтобы представить это отношение в совершенно неверном виде?

Мы не стали бы уделять так много места этому вопросу, если бы дело касалось одного только Эфруси – писателя, имя которого встречается в народнической литературе едва ли не впервые. Нам важна вовсе не личность Эфруси и даже не его воззрения, а отношение народников к разделяемой якобы ими теории знаменитого немецкого экономиста вообще. Эфруси совсем не представляет из себя какого-либо исключения. Напротив, его пример вполне типичен, и, чтобы доказать это, мы и проводили везде параллель между точкой зрения и теорией Сисмонди и точкой зрения и теорией г-на Н. —она [155]. Аналогия оказалась полнейшая: и теоретические воззрения, и точка зрения на капитализм и характер практических выводов и пожеланий оказались у обоих писателей однородными. А так как воззрения г-на Н. —она могут быть названы последним словом народничества, то мы вправе сделать тот вывод, что экономическое учение народников есть лишь русская разновидность общеевропейского романтизма.

Понятно само собой, что исторические и экономические особенности России, с одной стороны, и ее несравненно большая отсталость, с другой стороны, вызывают особенно крупные отличия народничества. Но эти отличия не выходят, однако, за пределы отличий видовых и потому не изменяют однородности народничества и мелкобуржуазного романтизма.

Может быть, самым выдающимся и наиболее обращающим на себя внимание отличием является стремление экономистов-народников прикрыть свой романтизм заявлением «согласия» с новейшей теорией и возможно более частыми ссылками на нее, хотя эта теория резко отрицательно относится к романтизму и выросла в жестокой борьбе со всеми разновидностями мелкобуржуазных учений.

Разбор теории Сисмонди представляет особенный интерес именно потому, что дает возможность разобрать общие приемы такого переодеванья.

Мы видели, что и романтизм, и новейшая теория указывают на одни и те же противоречия современного общественного хозяйства. Этим и пользуются народники, ссылающиеся на то, что новейшая теория признает противоречия, проявляющиеся в кризисах, в поисках внешнего рынка, в росте производства при понижении потребления, в таможенном покровительстве, во вредном действии машинной индустрии, и т. д., и т. д. 11 народники совершенно правы: новейшая теория действительно признает все эти противоречия, которые признавал и романтизм. Но спрашивается, поставил ли хоть один народник когда-либо вопрос о том, чем отличается научный анализ этих противоречий, сводящий их к различным интересам, вырастающим на почве данного строя хозяйства, от утилизации этих указаний на противоречия лишь для добрых пожеланий? – Нет, ни у одного народника мы не найдем разбора этого вопроса, характеризующего именно отличие новейшей теории от романтизма. Народники утилизируют свои указания на противоречия точно так же лишь для добрых пожеланий.

Спрашивается далее, поставил ли хоть один народник когда-либо вопрос о том, чем отличается сентиментальная критика капитализма от научной, диалектической его критики? – Ни один не поставил этого вопроса, характеризующего второе важнейшее отличие новейшей теории от романтизма. Ни один не считал нужным ставить критерием своих теорий именно данное развитие общественно-хозяйственных отношений (а в применении этого критерия и состоит основное отличие научной критики).

Спрашивается, наконец, поставил ли хоть один народник когда-либо вопрос о том, чем отличается точка зрения романтизма, идеализирующая мелкое производство и оплакивающая «ломку» его устоев «капитализмом», – от точки зрения новейшей теории, которая считает исходным пунктом своих построений крупное капиталистическое производство посредством машин и объявляет прогрессивным явлением эту «ломку устоев»? (Мы употребляем это общепринятое народническое выражение, рельефно характеризующее тот процесс преобразования общественных отношений под влиянием крупной машинной индустрии, который везде, а не в России только, происходил в поражавшей общественную мысль крутой и резкой форме.) – Опять-таки нет. Ни один народник не задавался этим вопросом, ни один не пытался приложить к русской «ломке» тех мерок, которые заставили признать западноевропейскую «ломку» прогрессивной, и все они плачут об устоях и рекомендуют прекратить ломку, уверяя сквозь слезы, что это-то и есть «новейшая теория»…

Сличение их «теории», которую они выставляли новым и самостоятельным решением вопроса о капитализме, на основании последних слов западноевропейской науки и жизни, с теорией Сисмонди показывает наглядно, к какому примитивному периоду развития капитализма и развития общественной мысли относится возникновение такой теории. Но суть дела не в том, что эта теория стара. Мало ли есть очень старых европейских теорий, которые были бы весьма новы для России! Суть дела в том, что и тогда, когда эта теория появилась, она была теорией мелкобуржуазной и реакционной.

Сравнение теории романтизма о главных пунктах современной экономии с новейшей теорией мы дополним сравнением их суждения об одном практическом вопросе. Интерес такого сравнения усиливается тем, что этот практический вопрос представляет один из самых крупных, принципиальных вопросов капитализма, с одной стороны; с другой стороны, тем, что по этому вопросу высказались оба наиболее видных представителя этих враждебных теорий.