Читать онлайн «Покрышкин». Страница 34

К осени Покрышкин пилотировал так же, как Иванов и второй его учитель — командир эскадрильи старший лейтенант Анатолий Селиверстович Соколов. О нем известно немного, как и о большинстве погибших в первые месяцы войны… Родился Соколов в 1914 году на Варварке в Москворецком районе столицы, за бои на Халхин-Голе награжден орденом Красного Знамени. Был сбит, горел. С большим уважением и теплотой писал об этом незаурядном летчике Покрышкин.

Александр Иванович любил аэродром в час ранней утренней прохлады, когда четко слышны бодрые голоса летчиков и техников, острее ощутимы ароматы степных трав и запах бензина. Здесь, считал Покрышкин, летчик становится уже наполовину неземным…

Обескуражили первые стрельбы по конусу — восьмиметровому полотняному мешку, который поднимал в воздух самолет-буксировщик и вел за фалу длиной 300 метров. Александр в уединении, ночью делает расчеты и схемы. Уже в третьей стрельбе Покрышкин удивляет всех, добившись 29 попаданий из 60 патронов, заряженных в крыльевой пулемет, в то время как на оценку «отлично» требовалось 12 пробоин. Вскоре он регулярно попадает в конус до 40 раз и считается летчиком-снайпером. Таких в полку было немного. Остальные имели попаданий в три раза меньше, поскольку поразить мишень было непросто. Следовало точно выбрать момент открытия огня, удерживая конус в прицеле и не упуская из виду самолет-буксировщик, с которым можно было столкнуться и в который тоже можно было попасть (такое случалось). Точность Покрышкина вызывала недовольство у некоторых командиров, так как он вел стрельбу с близкого расстояния, нагоняя страх на летчиков-буксировщиков. Но Покрышкин был упрям. Он считал — все надо делать так, как это будет на войне.

Не все поначалу ладилось у будущего аса и в стрельбе по наземным целям. Этому не учили в летных школах. Как вспоминал свои первые попытки в этом упражнении Г. Речкалов, тогда молодой пилот 55-го полка, а впоследствии дважды Герой Советского Союза: «Оказывается, дьявольски трудная штука — попасть в цель. То самолет качнет, то рулями сработаешь резко. Сетка (прицела. — А. Т.) мечется как угорелая. А тут еще земля наваливается со страшной силой. Кажется, еще мгновение — и останется от тебя мокрое место».

Вспоминает свою неудачную попытку и Александр Иванович:

«Наблюдая на полигоне, как стреляет по наземной мишени Соколов и с какой высокой результативностью, я попытался тоже стрелять с углом пикирования 70°. Однако после перевода в пикирование я никак не мог поймать мишень в перекрестие прицела. Самолет несется к земле, а я прицелиться не могу. Вывел я самолет на очень малой высоте. У мишени мне выложили запрет на стрельбу — крест из белых полотнищ.

Разозленный неудачей, я пошел на посадку. При планировании после четвертого разворота я почувствовал по поведению самолета, что у меня не выпущены шасси. Решил схитрить: дал газ мотору и пошел на второй круг. Внизу у посадочного «Т» стоял Соколов и хлопал руками по ногам — предупреждал о невыпуске шасси. После посадки Соколов с сердитым видом поднялся на крыло.

— Вот, бери красный карандаш и напиши на приборной доске: выпустить шасси. Две недели летай с этой надписью!

Этот урок оставил след на всю мою летную жизнь. Даже в самой сложной обстановке в полете я не забывал вовремя выпускать шасси».

Постоянно сосредоточенный на поиске новых маневров, Покрышкин обращает внимание на психологическую привычку летчиков к левому боевому развороту. Применив неожиданный для соперника правый разворот, Александр в учебном бою побеждает своего командира звена Назарова и включает этот нестандартный ход в свой арсенал. Каждый бой Покрышкина уже тогда имеет свой выстроенный в одно мгновение план.

Соколов призывал пилотировать с перегрузками, «чтобы темнело в глазах». Тогда «в настоящем бою сможешь энергичным маневром уйти от противника, даже находясь под прицелом. Создашь высокую перегрузку на маневре, которую не выдержит враг, — добьешься победы». И Покрышкин в учебных боях пилотирует так, что даже у него, при всей его закалке, однажды после посадки от перегрузок пошла носом кровь…

Тренируясь в стиле Соколова, Покрышкин вырабатывает резкий удар в атаке, придумывает один за другим новые приемы. Зло, напористо и хитро ведет учебный бой со своим учителем и заходит ему в хвост. После посадки Соколов сказал одобрительно: «Драться ты будешь».

Подтверждение необходимости резких маневров с перегрузкой Покрышкин находит, читая специальную литературу, изучая особенности реакции летчика, вычисляя время на действие управлением самолета. Секунда, за которую самолет меняет положение, при скорости истребителей тех лет в 500 км/час оказалась равной примерно 140 метрам. Опередив врага резким маневром, можно уйти от неминуемого удара.

Резкие «крючки» на максимальной скорости особенно раздражали заместителя командира полка майора Г. В. Жизневского. Это было время учебы Покрышкина на курсах командиров звеньев в первые месяцы 1941 года. Александр Иванович вспоминал:

«Как летчик невысокого класса, он не мог нам дать что-то новое. Его педантичное следование инструкциям сдерживало наше совершенствование. С первого же дня на курсах у меня с ним возник конфликт. Первый разворот после взлета я выполнил в стиле Иванова. В зоне также выполнил пилотаж с резким перекладыванием самолета из одной фигуры в другую. Это явно Жизневскому не понравилось, и я получил нотацию:

— Что вы делаете с самолетом? Вы что, убиться хотите? У самой земли загибаете такие «крючки»? Вы были уже почти в штопоре. А в зоне вы издевались над самолетом. Инженер! Проверьте хорошо самолет на деформацию. А вас, товарищ Покрышкин, отстраняю от полетов на три дня. Будете стоять у «Т» с флажками.

— Товарищ начальник курсов! С самолетом ничего не случилось. Пилотировал я с учетом предельных перегрузок, так потребуется на войне.

— Вот когда будет война, тогда и летайте по-своему. А сейчас летать так, как я укажу.

Жизневский был из тех летчиков, которые пилотировали самолет спокойненько, как мы называли, «по-академически». Настороженно он относился ко всяким новшествам. Летал без «огонька» и у других не терпел его. Мы знали: он не одобрял технику пилотирования Иванова и Соколова».

Но Покрышкин не мог отмалчиваться, когда был уверен в своей правоте. Возражал старшим командирам, пытался переубедить равных по званию. В характерах русских народных полководцев есть объединяющее свойство — прямота характера, независимость суждений. В этом наш герой был сходен со знаменитым адмиралом, упрямцем-дальневосточником С. О. Макаровым, который говорил: «Пассивное повиновение — это почти то же, что пассивное сопротивление».