Читать онлайн «Неизвестный Кропоткин». Страница 16

29 июня Петр выехал из Москвы в калужское село Никольское, где прошло детство и где его ждал отец с последней надеждой на то, что сын останется, образумится и не поедет на далекий Амур. Надежда его была связана с семнадцатилетней дочерью богатого соседа-помещика Лидией, которую, казалось, Петр полюбил. И действительно, им овладели сомнения: не поселиться ли в имении, не отдаться ли семейному счастью? Вместо трех дней, как предполагал, он прожил в Никольском почти месяц. Но колебания преодолел, и 27 июля покинул калужскую землю, продолжив путь на восток.

С грустными мыслями ехал он в поезде, переполненном пассажирами, спешащими на открывающуюся вскоре Нижегородскую ярмарку.

И вот - Владимир, город славной русской истории. «Не чувствуя усталости, я тотчас по приезде пошел гулять по Владимиру. Городок оригинальный, весь невелик, но на горах, и горы - с преогромными оврагами…» Петр старается записывать свои впечатления, помня об обещанных «Московским ведомостям» письмах.

От Владимира в Нижний строится железная дорога, но поезда еще не идут. Приходится ехать в тарантасе по ухабистым лесным дорогам. На пути старинные села: Боголюбово, Павловские Дворики, Вязники… В Нижнем Новгороде, конечно, первым делом - на ярмарку, не совсем еще открывшуюся. А вечером - в театр, на «Макбета». Играл знаменитый чернокожий трагик Айра Олдридж, приехавший из Лондона. Гастролировал по всей России и везде имел триумфальный прием.

Запись в дневнике: «Вчера я был в Кремле, отыскивал древнее лобное место, с которого Минин сзывал Русь к обновлению, и странно, не нашел, никто не знает… На высоком месте Кремля поставлена беседка. Что за вид! Виднеется слияние Оки и Волги, на этом мысу - ярмарка; обе реки уставлены судами, целый лес мачт перед глазами… Вся ярмарка как на ладони, а там, вдали, пологие берега Оки и Волги, вода стоит местами… Что за даль, ширь!… Я долго, долго любовался видом, едва отошел».

Люди занимали молодого путешественника не меньше, чем ландшафты и исторические памятники. Вот он разговорился с хозяином гостиницы, вчерашним крестьянином, не имеющим никакого образования, но начитанным и выписывающим такие серьезные журналы, как «Русский вестник», «Современник». Разговор с портным, который шил ему чехол на чемодан, тоже заставил задуматься. Бывший крепостной поведал, что изобрел не более не менее, как перпетуум мобиле.

А когда шел по мосту через Оку, глубокую грусть навеяла песня гребцов на судне, похожая на стон: «Что-то очень дикое, очень возмущающее душу, наводящее грустную думу, бессильную злобу, желчную задумчивость…» - записывает он в дневнике. И чем дальше едет в глубь России, тем чаще возникает ощущение своей отчужденности от народа и чувство сострадания к нему. Спустя два-три года, усиленное новыми впечатлениями, это чувство выльется в осознанное неприятие существующих общественных отношений.

Вятская губерния, Кама… В Елабуге Кропоткин впервые столкнулся с таким явлением, которому потом, спустя шесть лет, посвятит статью в «Санкт-Петербургских ведомостях». В ней он расскажет о вреде чрезмерных рубок леса, приносящих сельскому хозяйству огромный вред. Увидев впервые, как безжалостно вырубают лес в Елабуге, он не успокоится даже и в Сибири, где поистине океан леса.

В Сарапуле его занимало, почему этот небольшой городишко имеет такую узкую устойчивую специализацию: все сапожники. Объяснялось все просто: во-первых, избыток кожи, конской и козлиной, а затем - удобен сбыт по Каме и Волге. Это - явный интерес Кропоткина к экономическим связям, пробудившийся, как мы знаем, еще в детские годы в уездном городке Мещевске.

Перед Екатеринбургом - степной просмотр: великолепная земля, буквально черная, и села тянутся иногда более чем на версту.

…Трясет в тарантасе по холмам уральским, укачивает, в сон бросает. И вдруг денщик Петров говорит: «А вот, ваше сиятельство, памятник какой-то, что ли?» Это граница. На высшей точке главной горной цепи Урала стоит вдоль дороги столб светло-серого мрамора с надписью на одной стороне - «Европа», на другой - «Азия».

Всего 34 года назад мимо этого столба проехал Александр фон Гумбольдт, полгода путешествовавший по России. Началась Сибирь. Что он знал о ней? Да, в общем-то, немало. Знал о дерзком прорыве в Сибирь казачьего атамана Ермака и о подвиге казаков-землепроходцев, прошедших через всю громадную страну, достигших Тихого океана и берегов Америки, поставивших свои деревянные крепости - остроги среди тайги и гор, на берегах неведомых рек и озер, начавших освоение бескрайней земли сибирской.

Крупнейшие фигуры вырисовываются в истории познания необъятных просторов Сибири в XVIII веке. Например, Витус Беринг, дважды пересекший со своим грандиозным обозом всю Сибирь до восточной оконечности - Камчатки, откуда отправился на поиски Америки, открыв пролив, разделяющий два континента. Или участник экспедиции Беринга Степан Крашенинников, составивший первое описание «земли камчатской». А имена бесстрашных подвижников Великой Северной экспедиции, продолжавшейся десять лет, - братьев Лаптевых, Семена Челюскина, Степана Малыгина и других - увековечены на берегах Северного Ледовитого океана.

Пророческие слова Ломоносова о том, что «российское могущество прирастать будет Сибирью», на столетие определили понимание передовыми деятелями русского общества места Сибири в жизни страны. Исследование ее природы, этнографии, археологии считалось почетной задачей. Изучение природы Сибири и Дальнего Востока, развернулось с новой силой в середине ХIХ столетия. В 40-50-е годы его проводили горные инженеры, землемеры, местные жители - энтузиасты, в большинстве - ссыльные. Многое сделали декабристы, особенно Иван Якушкин и Николай Бестужев, организовавшие регулярные метеорологические наблюдения, изучавшие флору и фауну края.

Большой вклад в изучение Сибири и Арктики внес российский академик Александр Федорович Миддендорф*, отправившись в путешествие в 1842 году. Снаряженная Gетербургской Академией наук, его экспедиция в значительной мере предопределила характер lальнейших исследований в Сибири, а двухтомный труд «Путешествие на север и восток Сибири», вышедший спустя десятилетие, стал образцом комплексного научного обобщения. Продолжив сверх программы экспедицию в бассейн Амура, Миддендорф дал, по его словам, «картину всего Амурского края, которая бросила новый свет на эту страну».

В 1855 году географ Н. Г. Меглицкий совершил путешествие по Амуру, собрав большую коллекцию растений. В том же году начала работать академическая сибирская экспедиция, в которой математик Леопольд Шварц руководил составлением карты, а геолог Фридрих Шмидт проводил геологические исследования. Эта экспедиция выполнила широкую программу. Она получила много новых данных по геологии, горному рельефу, растительности и животному миру. А кроме этого исследовала пеструю этнографию края и экологические условия жизни населения.