Читать онлайн «Жизнь Леонардо. Часть третья.(с иллюстрациями)». Страница 9

— А теперь попробуй, если сумеешь, разогнуть его своими мужскими ручищами! — сказал Леонардо.

По возвращении во Флоренцию Леонардо познакомился в доме своего друга Джованни Бенчи с красавицей Джиневрой. Он написал с натуры ее портрет. «И столь прекрасен он был, что казался не портретом, а живой Джиневрой»,— отмечал неизвестный автор. Портрет найден в княжестве Лихтенштейн.

Сейчас находится в Национальной галерее Вашингтона.

Пьеро Содерини находился с флорентийским войском в Ареццо, когда узнал о своем назначении гонфалоньером республики. Он мечтал править Флоренцией столь же мудро, как Лоренцо Медичи, и всячески стремился привлечь в город художников и скульпторов, прежде его покинувших.

Возвращение во Флоренцию Леонардо и Микеланджело дало возможность гонфалоньеру устроить «состязание» двух великих художников.

Соперничество между Леонардо и Микеланджело было очень острым. Леонардо было тогда пятьдесят два года, его вспыльчивому сопернику — двадцать семь.

Леонардо вошел в состав комиссии, которая должна была определить художественную ценность статуи Микеланджело «Давид».

Спор о том, где поставить Давида — на площади или в лоджии дель Орканья, дал Микеланджело повод публично оскорбить своего соперника Леонардо.

Вопреки мнению всей комиссии, Микеланджело потребовал, чтобы «Давида» поставили на площади перед Палаццо Веккьо, на месте «Джудитты» Донателло.

Микеланджело так горячо настаивал, что все, включая и Леонардо, согласились, хотя были уверены в его неправоте.

Когда Микеланджело вновь оскорбил Леонардо, тот согнул руками железный брус и затем с вызовом бросил его Микеланджело, сказав: «А теперь попробуй его разогнуть, если сумеешь!»

Другую стену зала Большого Совета отдали Микеланджело, который выбрал темой фрески битву при Кашине между флорентийцами и пизанцами. Состязание великих началось.

Это был поединок не только между двумя великими художниками, но и между двумя мировоззрениями эпохи гуманизма. Между мировоззрением, сложившимся до Савонаролы и после него. Языческая радость времен правления Козимо и Лоренцо Медичи, завоеванная человеком после тяжких испытаний предыдущего века, столкнулась с новым моральным кризисом, противоборством уже не между человеком и богом, а между двумя разными устремлениями в самом человеке.

Мрачные костры, зажженные Савонаролой, на которых сгорели многие кодексы, многие произведения искусства и — в переносном смысле — многие воззрения человека пятнадцатого века, никто уже не мог забыть. А потом сожгли и самого мятежного монаха. В пламени костров родилось новое мышление и новое бытие. Человек, которого гуманисты смело воспевали, ушел в себя самого, в свои страдания, он начал ощущать всю глубину своей внутренней драмы.

Леонардо воплощал в своем творчестве золотую пору гуманизма, все в нем было гармоничным: красота, королевская горделивость, чудесные одежды, свита учеников.

Микеланджело, наоборот, воплощал кризис гуманизма, противоборство демонического начала с божественным, протест против мудрости, борьбу с любым проявлением дружеской терпимости. Микеланджело было тогда всего двадцать шесть лет. Невысокий, с гривой черных спутанных волос на большой голове, он смотрел на всех возбужденными, горящими глазами, одевался плохо, был завистливым и раздражительным, не имел ни друзей, ни учеников. В кармане он всегда носил не записную книжку, а одну из гневных и грозных проповедей Савонаролы.

Власти и простые флорентийцы понимали всю необычность этого состязания: гению Леонардо противостоял гений Микеланджело, и оба старались превзойти самих себя.

Леонардо начал работу первым, в 1504 году, и первым же закончил писать картоны. Ровно год спустя, 28 февраля 1505 года он велел разобрать мостки в Папской зале. Сразу же в зал набилась толпа народу. Все восхищались картонами. Леонардо сумел доказать своим согражданам, что он не только живописец божьей милостью, общепризнанный волшебник светотени, но что он обладает и львиной отвагой и железной хваткой.

Битва при Ангиари между флорентийцами под командованием Франческо Сфорца и миланцами под командованием Никколо Пиччинино была очень яростной, хотя в ней погиб всего один человек, да и то случайно, упав с коня. Леонардо в коротких записях передал ход сражения: «Началась она с обращения Никколо Пиччинино к своим воинам и флорентийским изгнанникам... Затем он первым сел на коня, и все войско двинулось за ним. Там на большом мосту и разыгралась битва, в которой флорентийцы одолели врага».

Леонардо тщательно обдумал каждый эпизод. Он побывал в Ангиари, на месте сражения, как это видно из его записей. Но в окончательном варианте картины исчезли все детали, точно соотносимые с местом битвы и с тем временем. Сражение — лишь противоборство силы, воли и человеческих страстей. Леонардо довел до невероятности каждое движение и действие воинов, добившись сильнейшего эффекта. На картине и люди, и кони — это сгусток и переплетение мускулов. Однако и Микеланджело тоже превзошел себя самого. Вместо изображения битвы он запечатлел второстепенный эпизод. Флорентийские воины купались в Арно, как вдруг трубач протрубил сигнал тревоги. В интерпретации Микеланджело звуки трубы кажутся трубным гласом, всколыхнувшим всех: кто ищет одежду, кто оружие, кто устремился к берегу, чтобы выбраться из воды. Напрягшиеся мускулы, напряженные нагие тела — все передано с такой пластичностью, столь динамично, что кажется, будто эти фигуры сейчас выскочат из картона.

 Содерини воспользовался соперничеством двух великих художников, предложив каждому из них расписать по одной стене зала Большого Совета.

Леонардо выбрал темой фрески битву при Ангиари. В этой битве флорентийцы под командованием Франческо Сфорца разбили войско миланцев под командованием Никколо Пиччинино.

Микеланджело выбрал эпизод битвы при Кашине, где флорентийцы сразились с пизанцами. Он запечатлел на фреске тот момент, когда флорентийские воины купались в Арно и трубач внезапно протрубил сигнал тревоги.