Читать онлайн «Четыре жизни. 1. Ученик». Страница 6

5-й — 7-й классы

1952–1955 гг.

Кончилось лето, впереди новая, совершенно особенная жизнь. В последний день августа 1952 г. руководство прииска переправило выпускников начальной школы в интернат центра Северного управления Дальстроя посёлок Ягодное. До колымской трассы 30 км шли пешком, чемоданы на лошадях, а дальше на крытом грузовике. Папе с мамой не дали возможность проводить ребёнка (прииск покидать запрещено).

Интернат при средней школе. Рядом три здания: школа, интернат, столовая. В спальнях по 8-10 человек. Первая неожиданность: старшеклассники роются в моей тумбочке и на глазах тройки малолеток (в интернате 5-й класс — младший) выгребают то, что нравится. Ни тебе «здрасьте», ни тебе «спасибо».

Проживание в интернате в школьном возрасте помимо очевидного отрицательного момента — отрыва от родительского влияния, имеет и положительную сторону, приучает к самостоятельности в жизни (без напоминаний выполнение уроков, уборка за собой, режим, мелкая стирка, баня и многое другое). Именно с тех пор я всегда мыл пол руками, никогда шваброй, не случайно в народе называемой «ленивкой». Существовали воспитатели, но далеко не все дети могли адаптироваться к жёстким условиям интерната. Двое из 6 ребят, приехавших вместе со мной в 5-й класс, сбежали к родителям на прииск и бросили учиться. Учёба в интернате проходит гораздо сложнее, чем в домашних условиях, слишком много отвлекающих моментов.

Колыма. Ягодное. 1953 г. Неразлучная троица: Алёша Денисов слева и Саша Жалков справа.

Конечно, тянуло домой, и на зимние каникулы в канун Нового 1953 года, школьников (человек 15, включая старшеклассников) привезли на прииск. В начале января морозы спали, поднялась метель, связь с внешним миром прекратилась, возврат задержался недели на две и проходил следующим образом: школьники набились плотно в легковой «газик» начальника прииска (прародитель современных УАЗ-469), который поставили на сани, трактор дотащил до трассы.

Папу изредка начали выпускать из Джелгалы в Ягодное за медикаментами для приисковой больницы. Естественно, он появлялся в интернате, выкладывал из большой сумки бабушкины деликатесы, другую продуктовую вкуснятину и много витаминов.

В комнате начиналось веселье, как только папа исчезал. Двери на замок и справедливый делёж всего поступившего через завязанные глаза. Чтобы старшие ребята не отобрали (интернатовская дедовщина), приходилось максимум съедать сразу, остаток попытаться спрятать. С продуктами 8 пятиклассников справлялись быстро.

А витамины? Витамины на Колыме необходимы как воздух для поддержания жизни. Через 45 лет, когда я в Германии вспоминал интернатские проделки, папа не мог поверить, как мы варварски пожирали витамины. Все упаковки имеют чёткие указания о максимальном суточном потреблении (1–3 драже для различных витаминов). Но эти записи не для нас. Особенно ребятам нравились крупные мягкие коричневые драже в картонных коробках, витамин С. Конфеты и конфеты, по вкусу и консистенции чем-то напоминают гематоген. С одной коробки получалось по 50 драже на человека. Максимум два дня и витамин С исчезал в наших желудках. Но это ещё семечки.

Пацаны приспособились, благодаря витаминам, отлынивать от уроков, обманывая воспитателя и школьного медика, не все сразу, а по очереди, по мере необходимости. Одновременное потребление 10-20-30 драже витамина РР (для каждого организма доза разная), давало дикую аллергию, повышение температуры, тело и лицо покрывается красными пятнами. На всю жизнь запомнил ощущение, будто тело пронизывают иголки, невозможно ни сесть, ни лечь. Воспитатель бегает, «кудахчет», не может понять, в чём дело, а одиннадцатилетним мальчишкам смешно до колик в животе.

Как беда не приключилась?

Запомнился крайне неприятный случай, связанный с очередной посылкой из дома, когда преодолел страх перед возможными последствиями. По порядку. В общежитии участились факты воровства. Как-то ночью проснулся, дверь приоткрыта и коридорный свет падает прямо в лицо. Смотрю (чуть-чуть приоткрыв глаз) у моей тумбочки стоит воспитатель-грек и нюхает банку с Gribenschmalz (смальц, прокрученный со шкварками — любимое в нашей семье лакомство для бутербродов, русским пацанам он не нравился), не может понять, что это. Было очень страшно, зажмурил глаза. Утром прошу ребят проверить карманы. У одного пропало 50 руб. Через полчаса заскакивает огромный (или так казалось) грек и кричит: «Кто видел? «Отвечаю: «Я видел!» Швыряет на стол 50 рублей и выскакивает из комнаты. Начали ждать последствий, со мной ходили 2–3 человека. Грек исчез, несколько позже узнал, что его жестоко избили старшеклассники.

Любимыми лакомствами в интернате считались замороженные до каменного состояния ломтики хлеба (у каждого своя потайная уличная морозилка, тем более что температура зимой опускалась до -62?), нечто вроде сухарей «наоборот», и жареная картошка. Последняя не готовилась для общего потребления, но каждый вечер после отбоя кухня приглашала 5–6 человек чистить картошку. Первую партию очищенной картошки отправляли на огромную сковородку, часа полтора чистили, а затем — блаженство! Очень любил эти часы в большой интернатской кухне. Напомню, свежей картошки в Ягодном практически не было, только для детей и больниц привозили издалека.

В интернате приучился бережно тратить выделяемые родителями деньги. В летнее время собирал ягоды (голубика и брусника) и сдавал в приёмные пункты, взамен всяких дефицитных в то время мелочей, в частности запомнил приобретение простых маек. Без какого-либо принуждения со стороны родителей. Кстати, после 5-го класса открыл личную сберкнижку, куда складывал сэкономленные рубли, если память не изменяет, то к отъезду на «материк» на ней было ~ 250 рублей (детский билет в кино стоил 10 копеек).

В школе у меня было двое близких друзей, одноклассников и жителей Ягодного: Саша Желнов и Алёша Денисов. Удивительно приветливо меня принимали в доме Саши (отец — руководил службой безопасности Северного управления, большой дом, домработница). Помню Сашин день рождения, богатый стол. Всё чинно, как в кино. А я, интернатовец, в лыжном костюме с начёсом и протёртой коленкой.

С Алёшей я даже переписывался, когда мы покинули Колыму. Отличный мальчишка, жил с отцом и мачехой в комнате общежития. Учился он, помнится, чуть-чуть лучше меня. В меру озорной, хотя неожиданно для меня, учителя стали выговаривать моим родителей, что Алексей на меня плохо влияет. Чушь собачья! Дома у него была сложная ситуация. Алёша больше времени проводил в интернатском общежитии, а после переезда моих родителей в Ягодное, у нас дома. Только один раз я видел Алёшиных родителей, озабоченных сыном. Алёшу хотели побить в школьном туалете, пытаясь увернуться от удара, он рассёк кожу около глазницы о перегородку между унитазами. Заражение крови, через день лицо Алёши представляло сплошное лиловое месиво, страшно смотреть. Алёшин отец плакал в нашей квартире, уговаривая родителей спасти сына. Срочная стационарная хирургическая помощь позволила сохранить Алёше жизнь. Уже в восьмом классе я получил от него письмо с фотографией из Магадана, родители не дали ему окончить среднюю школу, отправили в Магадан, где он поступил в горный техникум. Жаль! Талантливый был мальчишка. Не знаю, как сложилась его судьба.