Читать онлайн «Мечников». Страница 33

Неудивительно, что после таких мер, принимаемых людьми, воевавшими ради распространения христианской веры, туземное население островов крайне уменьшилось.

Уже в начале XVI столетия гуанчи почти полностью были истреблены.

На примере давней колонизации Канарских островов Мечников ярко показал также лицо современных ему колонизаторов.

На Мадейре Илья Ильич написал статью «О возрасте вступления в брак». Мечников ставил в связь возрастающее количество самоубийств с увеличивавшимся разрывом между наступлением половой зрелости и временем вступления в брак. В этой работе, как и во многих других, Мечников недооценивал общественную сторону проблемы, отрывая биологические моменты от социальных.

Мечниковы жили на тихом острове Мадейре в те дни, когда в Европе происходили крупные политические события. Война Пруссии с Францией закончилась поражением французов. Император Наполеон III — «маленький Наполеон», как его прозвали, и его армия оказались в плену у немцев. Враги Франции осаждали Париж. Восставший народ провозгласил Парижскую коммуну. Немцы были остановлены у ворот Парижа и не смогли занять город. Все лучшие люди в Европе с восхищением следили за героической борьбой коммунаров с объединенными силами интервентов и версальцев.

Близкая Илье Ильичу семья Ковалевских оказалась вовлеченной в события, происходившие в Париже. Сестра знаменитого русского математика Софьи Васильевны Ковалевской Анна Корвин-Круковская и ее муж Виктор Жаклар стали видными членами Коммуны. Владимир Онуфриевич Ковалевский и его жена, Софья Васильевна, а также Александр Онуфриевич Ковалевский с волнением следили за судьбой близких им людей. Вместе с ними и Илья Ильич Мечников принимал близко к сердцу борьбу героических коммунаров.

Трагически закончились дни Парижской коммуны. Солдаты злобного карлика и палача Тьера, ворвавшись в прекрасный Париж, устроили кровавую резню. Жаклар попал в руки версальцев. В связи с этими событиями и тяжелым личным горем Мечников искал любой работы, чтобы немного отвлечься от гнетущих мыслей.

В один из чудесных вечеров Илья Ильич заявил своей жене, что окончательно решил уйти из университета.

— Я не могу больше жить на подачки, я должен своим трудом платить за жизнь… Я хочу вести независимое существование и жить всегда около тебя.

Людмила Васильевна мягко возражала Илье Ильичу:

Ты не сможешь и года прожить без научной деятельности.

Я открою здесь книжный магазин, — говорил Мечников, — и постараюсь забыть все, что делал до сих пор.

Завтра же ты пошлешь телеграмму в Москву. Приедет сюда Надя, я останусь с ней. Ты должен быть в Одессе к началу занятий… Может быть, скоро туда вернусь и я…

Надежда Васильевна не заставила себя долго ждать. Она всегда быстро откликалась на призыв сестры и стойко выполняла свой долг.

Отъезд Ильи Ильича был решен. Уезжал Илья Ильич с щемящей тоской. На обратном пути в Россию Мечников почти не показывался в кают-компании парохода.

В сентябре 1872 года Мечников приступил к чтению лекций по зоологии. За время его более чем полуторагодичного отсутствия в университете произошли изменения: в нем появился Сеченов.

Не успел еще Сеченов приступить к чтению лекций, как разыгрались события, которые вовлекли его в борьбу с реакционной частью профессуры. В университете открылась вакансия по кафедре химии. Факультет избрал на это место известного химика Вериго, но совет университета не утвердил эту кандидатуру, потому что Вериго был поляк.

Друг Ильи Ильича профессор Ценковский поднял громкий голос протеста, Сеченов его поддержал. Студенты не остались безучастными к этому делу.

В совет было подано заявление Ценковского с просьбой об отставке. По городу ходили слухи, что то же самое собираются сделать Сеченов и Мечников. Это было бы большим ударом для университета.

Ценковский покидает университет, и Сеченову одному приходится на своих плечах вынести серьезное столкновение с реакционной группировкой университета. Сеченов шлет письма в Петербург и получает для Вериго рекомендации от Менделеева, Бутлерова и других выдающихся химиков. С огромным трудом Сеченову все-таки удается добиться утверждения на кафедре Вериго.

Тем временем назрел новый, еще более серьезный конфликт. На лекции профессора истории славянского законодательства Богишича произошел инцидент. На одной из скамеек в аудитории сидел студент Бэр. Сидел он, облокотившись на парту, положив голову на руки. Профессор, известный своей грубостью, не преминул грозно прикрикнуть на студента:

— Вы что, в кабаке? Если не умеете себя вести прилично, то можете идти вон!

Студент поднялся со скамьи и пытался извиниться, но Богишич не дал ему сказать ни слова, прервав криком: «Вон!», и, разъярившись, начал топать ногами. Студент продолжал стоять в недоумении: что же ему делать? Вдруг в аудитории раздался свист, а затем поднялся сильный шум. Богишич был вынужден прекратить лекцию.

Студенты перестали ходить на лекции Богишича и потребовали от него извинения. Начальство, желая уладить дело миром, посоветовало Богишичу переговорить со студентами, было объявлено, что такого-то числа после лекции Богишич даст объяснения. На лекцию пришел почти весь университет, но Богишич не явился. Студенты потребовали его удаления из университета.

«За это-то великое преступление, — пишет Иван Михайлович Сеченов, — закрыли университет на все время суда над бунтовщиками, что продолжалось три недели».

Все эти большие и малые события, разыгравшиеся в далекой Одессе, становились известными на Мадейре из писем Сеченова и очень волновали Илью Ильича.

«Зачинщиков» студенческих беспорядков — студентов Желябова и Белкина — исключили из университета и выслали по месту рождения. Начальник жандармского управления Кнопп шифрованной телеграммой донес шефу жандармов в Петербург, что «при отправлении Желябова и Белкина собралось на пристани более пятидесяти студентов, кричали «ура». Жандарм явно уменьшил число провожавших. Толпа юношей и девушек в несколько сот человек братски прощалась с отъезжающими товарищами. Пели запрещенные студенческие песни. Раздался третий гудок, пароход отчалил, на нем уехали высланные из Одессы студенты.

Андрей Иванович Желябов был впоследствии одним из вождей партии «Народная воля». Через год после высылки он вернулся в Одессу, но в университете его не восстановили.

Желябов стал профессиональным революционером и за организацию ряда покушений на царя Александра II 3 апреля 1881 года был казнен на Семеновском плацу в Петербурге.