Читать онлайн «Мемуары». Страница 26

 - Ну, и что там, в межэтажных пустотах? - по тону моего спуника было трудно определить, заинтересовало его это сообщение бригадира, или он отнёсся к информации со скептической иронией.

 - Не знаю! Ребята сейчас только-только ломать потолок начали - ломами пытаются пробить...

 Уже на лестнице мы слышали частые удары и треск ломающегося дерева - а когда зашли в квартиру и прошли анфиладу комнат (прежде - перегороженных хлипкими переборками, а теперь - просторных), то за кухней, в маленькой комнатушке, где в прежние времена, скорее всего, жила кухарка, застали толпу работяг - и увидели квадратный чёрный люк в потолке.

 - Как только стали бить, - наперебой рассказывали работяги, - штукатурка  отвалилась, а под ней оказался люк! Вот мы его только-только вскрыли, сейчас ребята фонари и лестницу притащат...

 В это время появились ещё трое пролетариев: двое несли высоченную - метра три с чем-то - лестницу, а в руках у четвёртого был здоровенный фонарь. Лестницу установили так, что верхним своим концом она ушла в чёрный квадрат потолочного люка.

 - Я здесь, кажется, самый лёгкий, - один из рабочих уже начал карабкаться по лестнице,  - давайте фонарь, да поглядим, что там такое...

 Момент был очень волнующий, особенно - для нас, ожидавших внизу. Вскоре исчезнувший в люке работяга высунулся оттуда - весь перепачканый пылью:

 - Тайник! Здесь - тайник! - кричал он, - тут полно каких-то ящиков, свёртки какие-то, тряпки... А дерьма крысиного - горы целые!... Ладно, принимайте ящики!

 Немилосердно чихая и отплёвываясь от пыли, бригада рабочих стала принимать груз: двое - один над другим - забрались на лестницу, и тот, что стоял сверху, стал принимать из люка какие-то ящики и коробки, и передавать всё это стоявшему на нижних ступенях лестницы - а тот, в свою очередь, передавал всё это таинственное хозяйство своим коллегам, ютившимся в комнатушке.

 Думаю, нет никакого смысла лишний раз объяснять, как колотилось у меня в тот момент от предвкушения сердце - да и у остальных присутствующих, надо полагать, тоже... Ящик за ящиком, коробку за коробкой, свёрток за свёртком, выносили работяги все эти таинственные (и - ужасно, между прочим, грязные!) находки из маленькой комнатки прислуги на просторную кухню - но, словно повинуясь какому-то молчаливому уговору, никто не начинал осмотра их содержимого, пока разгрузка потолочного тайника не была закончена.

 Наконец, отчаянно чихая и кашляя от пыли, с загадочных антресолей спустился тот самый паренёк, что влез туда с фонарём - и осмотр начался. Кто-то принёс какой-то старый, забытый выехавшими жильцами, веник - им обмели ящики, и, вооружившись ломиком, приступили к вскрытию.

 Надо сказать, что распаковка первого ящика вызвала стон глубокого разочарования: внутри оказались подёрнутые ржавчиной, вздутые от времени консервные банки. Такие же банки оказались в двух-трёх других ящиках. В остальных были найдены рассыпавшиеся от времени, пересохшие папиросы "Нордъ" - но вот несколько  ящиков вызвали среди присутствующих настоящую бурю восторга: внутри, проложенные дратвой, расфасованные по деревянным гнёздам-ячейкам, теснились бутылки - шампанское, смирновская "белая головка", и - тот самый, легендарный Шустовскiй Коньякъ!...

 Происхождение всего этого продуктово-алкогольного изобилия было ясно присутствующим уже с самого начала: не иначе, как в дни трижды проклятой революции (а может быть, и чуть раньше - но может, и чуть позже) дальновидный хозяин здешней квартиры, прекрасно понимая, что весь этот "праздник непослушания" всероссийского масштаба ничем хорошим не закончится, просто-напросто, вложил немалую часть наличности в провиант - да и припрятал всё это добро на специально устроенных в дальней комнате антресолях. А сами антресоли, чтобы не попались на глаза разным революционным "реквизиторам"-швондерам, попросту, велел заштукатурить: мол, потолок - и никаких вопросов...

 Эту версию работяги в разных вариациях излагали, уже дегустируя антикварный алкоголь - более всего, по душе им пришлась "смирновка". Закусывали же, понятное дело, не теми "деликатесами", которые были припрятаны запасливым квартиросъёмщиком - об этом не могло быть и речи! - а принесёнными кем-то из ближайшей булочной кильками и хлебом. А тот самый парнишка, что забирался на антресоль, рассказал, что наткнулся там ещё и на куски мешковины, изъеденные крысами - и на настоящие горы крысиных... впрочем, я уже говорил, чего именно - не иначе, там когда-то были припрятаны ещё и мешки с крупой, да крысы до них добрались.

 ...В тот день я стал обладателем сразу ДВУХ бутылок Шустовского Коньяка: с согласия рабочих, архитектор Роман Владимирович изъял оба ящика с коньяком, после чего мы, погрузив их в такси, отправились к нему в архитектурную мастерскую, где коллекционные коньячные бутылки были раздарены коллегам - а оставшаяся часть коньяка подверглась неторопливой дегустации.

 ...Историю появления на алкогольном рынке Шустовского Коньяка я знал от своего деда - эту историю, вместе с сувенирной тарелкой "90 лет Ереванскому коньячному заводу" он привёз из Армении в 1977 году. Вкратце, дело было так: русские купцы Шустовы происходили из соликамских крестьян, и уже к середине XIX столетия составили неплохой капитал на торговле солью - так что, уже сразу после эмансипации 1861 года учредитель знаменитого алкогольного брэнда Николай Леонтьевич Шустов был уже купцом III гильдии. Правда, к этому времени Шустов решил переквалифицироваться из сырьевиков в производители собственного продукта. В Москве Шустов открывает небольшой винокуренный заводик, и наводняет московский рынок любимым народным напитком - водкой. Для рекламы своего продукта Николай Леонтьевич нанимал студентов, которые ходили по кабакам и трактирам, и спрашивали стопочку шустовской водки - а обнаружив, что у кабатчика оной нет, уходили, громко хлопнув дверью.  Надо ли говорить, что после таких эскапад каждый трактирщик почёл за благо закупать для своего заведения ящик-другой столь "популярной" у господ-студентов шустовской водки? А вскоре, новый брэнд завоевал и любовь массового потребителя.

 Алкогольный бизнес в России во все времена приносил сверх-прибыли - поэтому, нет ничего удивительного в том, что наследовавший дело отца старший сын Николая Леонтьевича, Николай Николаевич Шустов, уже в 1899 году с лёгкостью приобретает у некоего армянского предпринимателя целый завод по производству и розливу коньяка. Прежнему владельцу завод приносил одни лишь убытки - а Шустов-сын сумел "раскрутить" свой брэнд - и не на российском, а на европейском рынке, пользуясь рекламными наработками своего отца - только прежнюю роль недовольных клиентов исполняли теперь не нищие московские студиозы, но впавшие в бедность кавказские князья.