Читать онлайн «Каирский синдром». Страница 34

Иностранцы — все без исключения хауаги (чурки). На рынке про меня: «Чего хочет этот хауага?» Я грозно топаю на него. Он пятится: «Мистер хороший, мистер не хауага!»

Продавец апельсинов расписывает преимущества женского обрезания:

— Тагмиль — вещь необходимая! (Хага лязим.)

Он поцеловал себе обе руки:

— Это здорово! У нее будет меньше похоти! А ты пристроишься к ней поудобнее и имеешь в свое удовольствие!

Что можно возразить?

Сочи, конец апреля 1986 года, цэковский санаторий им. Фрунзе.

Я сопровождаю как переводчик старого египетского коммуниста Хамади.

Он вдыхает запах кавказских магнолий:

— Скажи Агарышеву, референту ЦК, пускай дадут мне работу, я друг вашей страны. Хочу сидеть на даче в Сочи и переводить марксистскую литературу на арабский язык. Буду стараться. А то семью в Каире невозможно содержать.

Неожиданно он хлестнул меня веточкой по причинному месту:

— Как твой Горбачев, еще стоит?

Я сжался, ничего не ответил. Египетское хамство. Еле сдержался, чтобы не дать ему в морду.

Утром был Чернобыль.

За завтраком подсела хмурая переводчица с английского и спросила:

— Вы ничего не слышали? Радиоактивное облако идет на Сочи.

Хамади весело рассмеялся.

Египтяне как дети, разве можно на них обижаться?

Каир, март 2010-го. По городу нас водит гид Самир — ухоженный сорокалетний копт в европейском костюме с галстуком. Я говорю «копт», потому что увидел у него на запястье наколотый крестик. В остальном он такой же египтянин, как и все, — ласковый, любящий тереться щечкой и чрезвычайно услужливый.

Когда всю группу немецких туристов загнали в мечеть на Цитадели, я побрезговал, так как вспомнил, что туда надо идти босиком вслед за сотнями людей. Мы с Самиром остались снаружи, закурили на лавочке.

Я спросил Самира, не видел ли он знаменитый в эпоху Насера египетский фильм «Цитадель героев»? Он засмеялся смехом-колокольчиком, погладил меня по руке:

— Вы же знаете вкусы Насера, он любил военно-патриотические фильмы. И этот вот фильм — «Цитадель героев» — занимал особое место в его фильмотеке.

Да, подумал я, — совсем как «Взятие Берлина» на полке Сталина. Или «Освобождение» для Брежнева. Это была эпоха героических постановок. Что примечательно, сегодня гламур совершенно вытеснил и в Египте, и в России военно-патриотическую тему. Одна неправда вытеснила другую.

Интересная тема для культуролога.

Российская культура сегодня максимально приближена к египетской: понимайте это буквально.

Да никуда он не идет! Что в 2010-м, что в 1971-м, что в 1942-м. Та же мелкобуржуазная пошлость.

Буржуазия на Замалике. Закормленный мальчик в Каире. Мама потчевала его пирожными с кока-колой и причитала… Ах, мой бедненький жирненький Гамаль!

Сволочи! Прожрали дельту Нила. Нету на вас джанджавидов!

Жалкие египетские интеллигенты. Болтуны никчемные, пустобрехи, проводят жизнь в кафе и беспрерывных бла-бла-бла. Несчастные феллахи копаются в арыках. А эти, блин, сидят и травят баланду. Вырождение некогда великого Египта.

Воистину, народы достойны своей участи. Ни нам, ни им не вырваться из антропологических клещей.

Что поделаешь? Они такие вот, беспечные, но они по-своему счастливы и умирают спокойно, мир их праху! К тому же их наплодилось очень много. Средиземное море губят миазмы сверхпопуляций: Александрии, Алжира, Стамбула и Афин.

Колониальный блеск в центре Каира потух. Некогда великолепная улица имени Сулеймана-паши Французского (ныне Талаат Харб) — утоптана миллионами бедных шлепанцев. Знаменитое в прошлом кафе «Гроппи» — полупустая кондитерская, где продают банальные пирожные.

Никакого буржуазного шика.

Ничего не осталось от блистательного Каира 40-50-х.

Не осталось и патриотов. Я помню египетских левых. Таких как Халед Мохи эд-Дин. Сейчас их нет. Нормальное критическое мышление исчезает повсеместно — на Ближнем Востоке, в России и Европе. Наступила эпоха торжествующей пошлости и суеверий.

Мир идет в сторону исламизма, консьюмеризма и полной утраты исторической памяти.

Умны ли египтяне? Сложный вопрос. Они очень милы, некоторые представители элиты даже неглупы. Но на уровне массовых представлений господствует потрясающая упрощенность мысли — типа «купи-продай» и «иншалла».

Что показательно, египетские фильмы недалеко ушли от жизни.

Диалоги и психология персонажей поражают идиотизмом, впрочем, весьма близким к реальности:

— Ну когда я выйду замуж, мама?

— Подожди, Мона, мы еще не скопили достаточно денег!

— А ведь я скоро окончу университет и что тогда?

— А ты ходишь за ручку с Гамалем?

— Да, мы ходим за ручку с Гамалем.

— Смотри, не опозорь меня, дочка!

Меня иногда охватывало отчаяние: мне казалось, что в этой стране ничего никогда не изменится, чиновники будут брать взятки, интеллигенция будет рассуждать о благозвучных глупостях, а бесправные низы за чашкой чая шутить на тему замужества. Неизменным бытием Египет очень похож на Россию.

Вывод: египетский уклад, как и русский, построен на неравенстве, коллективизме и светлой вере в завтрашний день.

То, что произошло в Каире год спустя, в феврале 2011 года, казалось, опровергло эти выводы. Бунт горожан, внезапный и свирепый, смел фараона Мубарака. Но что потом? Я вспомнил: такие бунты случались в Египте регулярно, и после них все возвращалось на круги своя. А разве не то же самое происходило в России после каждой революции? Большая разница в одном: сегодня Россия умирает от нехватки людей, Египет — от их избытка. Какой вид смерти вы предпочитаете?

Устал от писанины, вышел из пансиона «Дахаби». Бауаб привычно вытянулся в стойку, отдал честь. Угостил его сигаретой и углубился в улочки Гелиополиса. Хотелось посмотреть, что стало с кинотеатрами, где мы, советские переводчики, проводили долгие вечера в 71-м.

Кино — особая традиция Каира: в 40-е здесь появились десятки кинотеатров, как крытых, так и под открытым небом. Сперва — для британских военных, потом — для египетского среднего класса. Среди них — «Норманди» и «Палас» в Гелиополисе, «Метро» и «Радио» на улице Сулейман-паши. В открытых кинотеатрах было привольно — зрители сидели на скамейках, курили, пили турецкий кофе «масбут», бедуинский чай, пиво «Стелла». Услужливые разносчики приносили орешки — фуль судани.