Читать онлайн «О Милтоне Эриксоне». Страница 32

Другая сфера жизни, где постоянно происходят измене­ния, — политика. И здесь мы также встречаем испытания. Ве­ликие революционные движения, такие как коммунистические и социалистические, стремятся к изменениям людей в мировом масштабе. Для достижения этих изменений участники движения обязаны приносить жертвы и выполнять дисциплинарные зада­ния. Каждое массовое движение для достижения некоей цели требует жертвоприношений и отказа от радостей жизни. Кажет­ся очевидным, что если необходимо изменить человека или це­лое общество, тяжелое испытание становится стержнем процес­са преобразования.

Рассматриваем ли мы тяжелое испытание как отдельный при­ем или как универсальную теорию изменения, его достоинства требуют дальнейшего исследования. Как у будущего предмета изучения и тренировки, у испытания есть аспект, требующий отдельного упоминания. Как любой способ воздействия на лич­ность, прием тяжелого испытания может нанести большой вред в руках людей невежественных и безответственных, спешащих заставить других страдать. Более, чем другие приемы, он может быть употреблен во зло наивным и некомпетентным терапевтом. Мы ни на мгновение не должны забывать, что общество позво­ляет терапевтам помогать людям облегчать страдания, а не со­здавать их.

Ниже следует расшифровка видеозаписи, сделанная Джеем Хейли и преподнесенная им в дар Фонду Эриксона. Она была показана в программе эриксоновского конгресса.

Хейли: Когда ты впервые встретился с Милтоном Эриксо­ном?

Уикленд: Помнится, ты познакомился с ним раньше, чем я. Ты попал на его семинар, и с этого все и началось. Фактичес­ки, я не был с ним знаком до первой поездки в Феникс.

Х.: Тогда-то ты с ним и познакомился?

У.: Думаю, да.

Х.: Помню, что я хотел попасть на семинар по гипнозу, что­бы изучать гипнотическую коммуникацию в рамках проекта Гре­гори Бейтсона. Я услышал, что проводится выездной семинар в Сан-Франциско. И я спросил Грегори, могу ли попасть туда и поучиться гипнозу. Он спросил, кто проводит семинар, я отве­тил: Милтон Эриксон. Грегори обещал ему позвонить, и так я узнал, что он знаком с Эриксоном — они с Маргарет Мид об­ращались к нему за консультацией несколько лет назад.

У.: Бейтсон, похоже, знал практически всех. Но ты не ду­мал, что он знаком с Эриксоном.

Х.: Итак, он позвонил Милтону и спросил, может ли его по­мощник записаться на семинар. Милтон ответил “да”.

Я отправился на этот семинар. Занятия проходили по обыч­ной схеме: лекция, обсуждение, затем демонстрация, а затем ты отрабатываешь с другими участниками то, чему вас учили.

Среди прочего мне запомнился следующий эпизод: Эрик­сон беседовал с группой, а затем решил провести демонстра­цию по обсуждаемой теме. Он сказал: “Не желает ли кто-ни­будь из группы выйти на сцену и побыть испытуемым?”. И вдруг на моем бедре дрогнул мускул. Это было наистран­нейшее чувство — непроизвольное движение. Оно почти зас­тавило меня подняться. Но парень напротив меня встал и по­дошел к сцене. Так что я ничего не сделал, но никогда ранее у меня не было подобного чувства.

У.: Если бы тот парень не встал достаточно быстро, ты бы, вероятно, поднялся на сцену.

Х.: Верно. Это было такое любопытное ощущение. Одним словом, по возвращении с семинара я решил сделать гипноз ча­стью проекта. Мы начали посещать Милтона и проводили у него как минимум по неделе каждый год. Первая поездка была, по-моему, в 1955 году. Последний раз я ездил в 1971-м.

У.: Да, ты продолжал к нему ездить и без меня.

Х.: Лет шестнадцать или семнадцать. Кроме того, когда он приезжал в Пало Альто, он всегда звонил мне, и я приходил к нему на семинар.

У.: Ты спрашивал меня, что я помню о первой встрече. Я кое-что помню, но не уверен, была ли это первая встреча. Мы пришли к нему домой, он сидел за столом, наклонившись впе­ред, и приговаривал: “Ну ладно. Так что же вы хотите от меня?”

Х.: Помню, однажды, после того, как я начал практико­вать, я пришел к нему поговорить о том, как лечить людей, и первой его фразой было: “Что тебе на самом деле от меня нужно?”

Я очень хорошо помню его дом. Это было небольшое кир­пичное здание, почти в центре Феникса, с тремя спальнями, и в нем было то ли шесть, то ли восемь малышей.

У.: Очень скромное местечко.

Х.: Да. И люди прилетали туда из Нью-Йорка, Мехико, со всего мира. Гостиная одновременно служила приемным поко­ем. Его ребятня играла в комнате среди пациентов, ожидающих приема.

У.: Помню, как меня поражало все это. До этого в Нью- Йорке я посещал аналитика: приходил перед сеансом в абсо­лютно безлюдную комнату ожидания, а уходил через другой вы­ход и никогда не видел других пациентов. И после этого ви­деть, как дети Эриксона играют с его пациентами, а ведь неко­торых из них он описывал как людей “не от мира сего”! Для меня это было откровением.

Х.: Я помню, как его жена, Бетти, рассказала мне однажды, что один парень все изумлялся: “В жизни никогда раньше куклу не одевал!” То ли Кристи, то ли Рокси попросила его одеть кук­лу.

Кроме гостиной, на первом этаже была еще и столовая, где на обеденном столе всегда лежала гора материалов для журна­лов, которые он с женой редактировал. За ней располагался маленький кабинет — то ли три на три, то ли три с половиной на три с половиной метра, с двумя или тремя стульями, его письменным столом и несколькими книжными шкафами.

У.: Помню, даже когда мы там были только вдвоем, развер­нуться было негде.

Х.: Ему нравилось, чтобы люди находились достаточно близ­ко и он мог протянуть руку и прикоснуться к ним — он сам это говорил. Разговоры с ним, при работающем кондиционере, ла­ющей на улице собаке, орущей на детей жене — все это созда­вало особый фон. И эти часы, все тикающие, тикающие, ти­кающие у него над столом.

У.: Это было очень характерно для него. Он не считал, что для лечения гипнозом или чем-то еще требуется стерильная, звуконепроницаемая среда.

Х.: Еще о наших встречах: мы обычно останавливались в гос­тинице в центре города, проводили с Эриксоном час между встречами с пациентами, затем возвращались в гостиницу, рас­шифровывали то, о чем он говорил, пересматривали заплани­рованные заранее вопросы, затем возвращались и проводили еще один час с ним. Так проходила вся неделя.