Читать онлайн «Чингисхан. Великий завоеватель». Страница 45

Зиму 1220-1221 года Чингисхан провел на удобной для зимовки армии местности к югу от Самарканда, откуда еще поздней осенью отправил сильный отряд под начальством трех царевичей и Богурчи-нойона для овладения цветущим Хорезмским (ныне Хивинским) оазисом, чтобы не оставлять у себя на фланге эту удобную для вражеских предприятий базу… После продолжительной осады г. Хорезм (Гургандж, ныне Ургенч) был взят. Во время осады его монголы с целью затопления города произвели огромные работы для отвода Амударьи в другое русло. Затопление не удалось, но географическая карта бассейна нижней Амударьи понесла изменения, которые впоследствии ставили в тупик ученых географов. Взятие Хорезма, как и других городов, попавших в руки монголов после сильного сопротивления, сопровождалось страшным кровопролитием.

Во время осады Хорезма отношения между старшими сыновьями Чингисхана – Джучи и Чагатаем – настолько обострились, что грозили перейти в открытую борьбу, разумеется, с крайним ущербом для успеха порученного им дела и для поддержания дисциплины в войсках осадного корпуса. Узнав об этом, Чингисхан назначил своего третьего сына Угедея главным начальником осады, подчинив ему старших братьев, к крайнему неудовольствию последних. Тем не менее обладавший большим умом и тонким тактом Угедей сумел помирить братьев между собою, успокоить их самолюбие и восстановить дисциплину. После этого Хорезм был взят штурмом.

Переправившись весною 1221 года через Амударью, Чингисхан занял Балх и подошел Талькану: Кцаревич Тулуй послан на Хорасан для завоевания этой области.

Несмотря на все одержанные до тех пор успехи, монгольский самодержец отлично сознавал, что борьба еще далеко не окончена. Даже смерть Мухаммеда делу не помогла, так как заместивший его сын Джелал-ад-Дин оказался обладающим энергией и решительностью в гораздо большей степени, чем покойный султан. Мусульманский мир, считая Чингисхана бичом Божьим и исчадием ада, деятельно вооружался против него и мог выставить еще многие сотни тысяч воинов, в то время как монгольская армия сильно таяла от неизбежных потерь на войне. Лучшие из орхонов отсутствовали: Джебе и Субедей – в дальнем набеге, Мукали – в Китае, Тилик и Тогучар убиты в сражениях. Чингисхан чувствовал потребность в советах своего любимца Субедея и послал ему приказ о прибытии в ставку. Субедей явился в Балх и, проведя несколько дней с ханом, вернулся к своему отряду, проскакав в общей сложности несколько тысяч верст.

Против Джелал-ад-Дина, формировавшего армию в Газни (в Афганистане), Чингисхан отрядил своего приемного брата воеводу Шиги-Кутуку, но он потерпел от своего храброго противника у г. Бамиана поражение, явившееся первой крупной неудачей монголов в эту войну. Шиги-Кутуку с остатками своего отряда возвратился к своему повелителю, который с полным спокойствием принял известие о поражении, ничем на выразив своего неудовольствия побежденному вождю. По этому поводу он высказал лишь следующую глубокую истину:

«Шиги-Кутуку знал только победы, поэтому ему полезно испытать горечь поражения, чтобы тем горячее стремиться в будущем к победе».

Впоследствии, проезжая вместе с Шиги-Кутуку по полю неудачного для монголов боя и расспросив его о подробностях дела, он указал ему на ошибку в его распоряжениях, сводившуюся к неправильной оценке местности, которая была кочковатая, мешавшая маневрам конницы в бою.

В своем неудачном сражении с Джелал-ад-Дином Шиги-Кутуку уступал ему числом войск более чем вдвое (30 тысяч против 70-ти). Интересен употребленный им прием для введения противника в заблуждение относительно силы своего отряда. Он приказал наделать из соломы чучел, одеть их в запасную одежду и привязать в виде всадников на спины заводных лошадей. Окружавшие Джелал-ад-Дина военачальники чуть было не поддались этому обману и советовали молодому султану отступить, но он не внял этим советам и одержал победу.

Чингисхан, который во время неудачной операции Шиги-Кутуку был связан осадой Талькана, вскоре после Бамианского боя овладел крепким городом и мог сам с главными силами выступить против Джелал-ад-Дина; тыл его обеспечивался отрядом Тулуя и в Хорасане. На берегах Инда произошел в 1221 году решительный бой, в котором мусульмане, несмотря на чудеса храбрости, оказанные их султаном, и на численное превосходство, понесли тяжелое поражение, сломившее вконец их способность к сопротивлению.

Этой победой монголы были обязаны искусной стратегии Чингисхана. Одна из его колонн была еще издалека направлена в обход левого фланга Джелал-ад-Дина и притом по такой гористой местности, которую противник считал непроходимой. При прохождении ее монголами многие из них действительно погибли в диких горных ущельях и глубоких пропастях, но задача была выполнена, и в исходе сражения не могло быть сомнения. Тем не менее мусульманские войска продолжали оказывать на фронте отчаянное сопротивление. Чтобы окончательно сломить его, Чингисхану, лично руководившему боем, пришлось в решительный момент бросить в сечу свою отборную «тысячу багатуров», которая и решила победу. Джелал-ад-Дину, который сам с группой уцелевших храбрецов, в том числе и знаменитым героем Ходжента – Тимур-Маликом, прикрывая отход своих войск за Инд, не оставалось другого выхода, как броситься в реку для переправы вплавь, что ему и удалось. Чингисхан, который ценил и уважал доблесть и в своих врагах, тут же указал своим сыновьям на молодого султана, как на достойный подражания образец.

К этому же времени было покончено и с Хорасаном, где Тулуй в короткое время овладел тремя вражескими твердынями: Мервом, Нишапуром и Гератом.

Как раз в это время, когда Чингисхан закончил успешно войну, прогнав Джелал-ад-Дина в Индию, приехал к нему в походную ставку из Шандуна (на берегу Желтого моря) через Пекин и Монголию за 10 000 ли[192] приглашенный ханом знаменитый таосский монах престарелый Чан-Чун с целой свитой своих учеников, последователей учения «тао», занимавшихся, между прочим, «алхимией» и «отыскиванием философского камня», Чингисхан его тогда спросил, есть ли средство для бессмертия. Монах ответил, что такого средства нет, а есть средства и способы для продления жизни. Чингисхан не имел гордыни других завоевателей, он в походной обстановке возил с собой ученого мужа и вечерами через переводчика брал советы для духовного совершенствования вместе с некоторыми своими сподвижниками и, не будучи грамотным, велел своим секретарям записывать советы учителя, который, возможно, в душе лелеял мысль о распространении своего учения тао через Чингисхана, повелителя столь обширной империи.[193]