Читать онлайн «Леонид Кучма». Страница 29

Не отнять у него и того, что он был безусловно предан Кучме. В одном из интервью, сравнивая Кучму и Ельцина, он сказал: «Я все-таки считаю, что большое счастье Украины, что в президентском кресле сидит не Ельцин, а Леонид Кучма. Потому что, оценивая абсолютно здраво, даже, может быть, ну, скажем так, фармацевтически точно, достоинства и недостатки, нужно сказать об одном: Кучма больше демократ, чем Ельцин - по внутренней своей природе, по убеждениям. Ельцин - это кадровый партийный работник, выросший в партийных органах, для него не существует (и никогда не существовало) альтернативного мнения, он не умеет спорить, он не умеет слушать, пускай бы даже раздражаясь, но слушать. Поэтому я считаю, Украине повезло, что ее президент в значительно большей степени с уважением относится к законодательной базе своей страны и к Конституции, и, по возможности, старается ее явно или демонстративно не нарушать.

В Украине за весь период ее развития никогда государственная исполнительная власть не прибегала к силовым методам воздействия против оппонирующей ей ветви законодательной власти. Это есть непреложный факт, хронологически и исторически доказанный. Я два с половиной года руководил администрацией Президента Украины, так вот за это время ни разу сценарий силовых действий против парламента, ни секретный, ни сверхсекретный до декабря 1996-го (дальше я не знаю) не отрабатывался».

Однажды его спросили, верит ли он в судьбу. Табачник ответил: «Нет, к сожалению. Я рационально-прагматичная личность и абсолютно уверен, что человек - кузнец своего счастья». И это похоже на его credo. А еще он убежден, что нормальный человек, саморефлексирующий, не может считать себя счастливым. «Знаете, если бы я сказал, что всего достиг и абсолютно счастлив, то посчитал бы это первой стадией дегенеративности. Потому что не может человек, не утративший интереса к жизни, быть самодовольным, отупевшим набобом, который уже не может пошевелиться то ли от тяжести золотых браслетов, то ли от толщины собственной шеи!»

Уйдя из администрации, Табачник работал в парламенте, в партии «Трудовая Украина», был вице-премьером по гуманитарным вопросам. Врагов у него значительно поубавилось, зато изменился их качественный состав. Это те люди, кому Табачник «наступил на мозоль» в бизнесе, но не они являются темой моего исследования.

Когда администрацию президента возглавлял Дмитрий Табачник, первым помощником Кучмы был влиятельный Александр Разумков.

После окончания в 1982 году Киевского госуниверситета Александр Разумков работал в Днепропетровском обкоме и ЦК ЛКСМУ. В дальнейшем заведовал секретариатом комиссии Верховной Рады по делам молодежи, был не только первым помощником президента, но и руководителем его группы помощников и референтов.

С июня 1997 года Разумков занимал должность заместителя секретаря СНБО Украины, руководил украинской частью стратегической группы по вопросам украинско-российских отношений, возглавлял также Украинский центр экономических и политических исследований (УЦЭПИ), который теперь носит его имя. Парадоксально, но факт: Разумков выступал против вступления Украины в НАТО, а нынешний министр обороны Анатолий Гриценко, возглавивший после смерти Разумкова УЦЭПИ, очень активно Украину туда затаскивает.

Александр ушел из жизни молодым. Мы неплохо знали друг друга, были земляками, сотрудничали в ЦК комсомола. И от него, и от других знакомых из первой команды Кучмы я знал о происходящем в администрации президента.

В декабре 1995 года там возникли первые разногласия. Из-за конфликта с Дмитрием Табачником ушли Александр Разумков и Дмитрий Выдрин. Это был ощутимый удар: Кучма остался без двух чрезвычайно талантливых и верных ему людей.

Разумков был одним из сильнейших украинских аналитиков. Иногда он действовал под влиянием заранее принятой им схемы, но все же был готов сменить позицию под влиянием сильных аргументов. Он много работал, даже выходные и отпуск зачастую проводил в кабинете. При этом он неустанно искал свежую информацию, получал ее из различных источников, перепроверял, и это помогало ему прийти к верным выводам. Особенно четко он действовал в кризисные моменты, а это отличительная черта состоявшегося политика. Думаю, если бы он был жив, вряд ли «кассетный скандал» получил такое развитие.

Даже его геополитический оппонент Владимир Горбулин был вынужден признать: «Саша принадлежал к когорте политиков, которым предстояло ввести Украину в двадцать первое столетие. Его отличали не только огромная работоспособность, блестящие аналитические способности, умение чувствовать перспективу. Он был настойчив, принципиален, и если во что-то верил, то верил свято.

Работать с ним было сложно. Максимализм, ему присущий, иногда трудно было понять. Складывалось впечатление, что Саша спешит. И только теперь стало ясно, что он чувствовал, как мало ему отведено судьбой. Каждый день последних месяцев жизни был для него экзаменом на мужество. И он работал, пока продолжал жить…»

Конечно же, он раздражал многих матерых аппаратчиков, которые сделали карьеру путем интриг и подсиживаний, и новые интриги они плели против него даже тогда, когда стало известно, что он неизлечимо болен. Разумкова очень огорчало наличие этих людей в окружении президента, и он надеялся, что после выборов 1999 года Кучма от них избавится. Он активно не нравился тем, кто вылезал за счет политической трескотни, кто регулярно выдавал желаемое за действительное.

Разумков был очень влиятельным человеком. Когда Украине грозил энергетический кризис из-за срыва поставок ядерного топлива, под одно его честное слово из России пошли составы с тепловыделяющими элементами. Именно он генерировал ровный тон в отношениях президентской администрации с парламентом, и не его вина в том, что зачастую здесь побеждали те, кто действовал по принципу «разделяй и властвуй». В то же время, он пользовался доверием иерархов всех церковных конфессий и деликатно подводил самых непримиримых к согласованному решению.

Не случайно Мыкола Вересень сказал о нем именно такие слова: «Бессмысленно говорить о том, что ему было сорок, и о том, что он был одним из самых перспективных политиков страны. Глупо говорить, что он был важным комсомольцем раньше и большим чиновником сейчас, потому что умерла не функция - умер человек. Может быть, уместно сказать, что он умел помогать и мирить. Скорее, не умел, а хотел, и у него получалось. Совершенно разные люди просили у него помощи и совета: левые и правые, мусульмане и христиане, мелкие предприниматели и пышные олигархи могли рассчитывать на его помощь, но не могли - на соучастие в неправедности. Кроме того, о человеке могут сказать его эмоции. Последние годы он был переполнен эмоциями, последние годы он был окружен любовью и умер он в любви. В этом, может быть, заключается трагедия счастья».