Читать онлайн «Леонардо да Винчи». Страница 17

Подобного рода басни и загадки свидетельствуют об интересе к природе, нетипичном для той эпохи, но только не для Леонардо. Порой он доводил до слез свою придворную аудиторию, демонстрируя одинаковое отношение к людям и животным. Делал ли он это сознательно? Может быть, он не просто хотел развлечь двор, но позволял себе морализаторство? Читая его басни и загадки, невольно приходишь к такой мысли. В них сквозит, и порой нарочито, своего рода «экологическая» нотка.

Правда, в записанном виде эти забавные истории теряют свою остроту, тем более что они далеко не равноценны по качеству. Некоторые из них очень вульгарны, скабрезны, тогда как другие несут в себе большой сатирический, главным образом антиклерикальный заряд, и лишь отдельные фацеции более поэтичны, действительно «экологичны». Можно представить себе, как Леонардо без тени улыбки на лице вызывал раскаты хохота у придворных. Частично по этой причине на протяжении всей его жизни современники, и прежде всего власть имущие, считали Леонардо да Винчи маргиналом, дилетантом, хотя и даровитым, но не заслуживающим того, чтобы принимать его всерьез. В эпоху Ренессанса надо было чем-то заниматься серьезно, чтобы тебя принимали всерьез.

В записных книжках Леонардо вперемешку представлено всё, что интересовало его: артиллерия, новые модели бомбард, заметки по механике и архитектуре, эскизы портиков и праздничных украшений, проекты ведения подводной войны, рисунки животных, шаржи, головы и тела монстров, профили красивых молодых людей, поразительно точные, детальные рисунки цветов… Зато в них не встретишь заметок личного плана: Леонардо да Винчи никогда не доверял словам и старался избегать литературщины. Его стиль исключительно сух, безыскусствен и лаконичен; он обращается с ним умело и бережно, подобно тому как ремесленник пользуется своим инструментом.

Главное место в его записных книжках занимает то, что сегодня называют его мечтами о машинах. Правда, по мнению историков, его чертежи и наброски являются не чем иным, как простыми заимствованиями: эти идеи тогда, что называется, витали в воздухе… Увлекались то одним, то другим, и каждый в своем уединении пытался найти подход к решению проблемы, занимавшей умы многих.

Ни одна из спроектированных Леонардо машин не была сконструирована. Нет даже сведений о том, что предпринимались попытки реализации его идей. Они так и остались химерическими проектами. Впрочем, ни одна из его разработок так и не была доведена до конца. В своем незавершенном виде они лишь служат свидетельством о размышлениях автора; в принципе, вероятно, можно было найти методы и средства для их завершения, однако сами записные книжки были открыты слишком поздно (первые из них — в конце XIX века, последняя — лишь в 2000 году), когда все проектировавшиеся им машины уже были сконструированы другими, так что нет никаких оснований говорить о приоритете Леонардо да Винчи.

С его изобретениями связаны и курьезные истории. В 1960 году на обратной стороне листа 133 «Атлантического кодекса» нашли рисунок велосипеда, удивительно точно совпадавшего с выпускавшимися в свое время моделями. Законченный проект современного велосипеда! Предположили, что этот шедевр датируется 1500 годом. Однако спустя некоторое время выяснилось, что этот «проект» шутки ради нарисовал в самом конце XIX века один склонный к проделкам библиотекарь.

Хотя Леонардо и стремился «продать» свои таланты военного инженера и архитектора герцогу Миланскому, его и здесь, как и во Флоренции, признавали главным образом за мастерство портретиста — частный портрет тогда входил в моду. Еще со времен Филиппо Липпи Церковь начала сдавать позиции в качестве единственного заказчика, диктующего свои условия. Живопись оставалась «книгой для неграмотных», источником, из которого простой народ черпал сведения по Священной истории, но знать уже давала художникам заказы, руководствуясь исключительно собственными вкусами, вне связи с религией. Даже представители буржуазии решались заказывать у модных художников сюжеты, не связанные с религией. Ранее же церковники детально регламентировали всё, вплоть до композиции заказанного произведения.23

Лодовико Моро, столь же тонкий, сколь и изощренный политик, безумно влюбился в некую прекрасную юную особу, Чечилию Галлерани. Понимая, что всё проходит, он решил обмануть время, навечно зафиксировать мгновение этой великой красоты и столь же великой любви. Леонардо мог оказать ему такую услугу. Как автор «Джиневры Бенчи» и «Музыканта», он зарекомендовал себя в качестве талантливого портретиста. Однако в этом случае он должен был превзойти самого себя. По этому поводу он отметил в своих записных книжках: «Чтобы стать универсальным и угождать самым различным вкусам, ты, художник, должен добиваться того, чтобы на одной и той же композиции присутствовали по-разному оттененные предметы, давая зрителю возможность понять природу этой изысканной светотени».

Чечилия Галлерани действительно была великолепна. Поэтому Леонардо, игнорируя показную мишуру и прикрасы, все эти традиционные ухищрения придворных красавиц, отдает предпочтение естественной красоте. Он решает изображать модель без каких-либо украшений. Перед нами на картине предстает молодая девушка в непорочной красоте своих семнадцати лет, в позе, исполненной сдержанности и целомудрия. Ее внимание привлечено неким событием, происходящим за пределами картины, куда и обращено ее на три четверти повернутое лицо. На руках она держит белого горностая, внимательно смотрящего туда же, куда обращен и взгляд его хозяйки. Зверек находится в состоянии напряженного ожидания, готовый отреагировать на любое развитие событий.

Дама и горностай словно сливаются воедино, между ними воистину трогательное, символическое единодушие. С нежным, добродетельным, сияющим выражением лица Чечилии перекликается безупречная белизна животного, про которого говорят, что он предпочитает пленение и смерть грязи отвратительной норы. Горностай служит также символом умеренности. Вспоминая об этом произведении Леонардо, говорят о «портрете-скульптуре» — настолько живо представлено изображенное на нем. Художник выписал горностая, это символическое животное, с такой силой реализма, что, кажется, он вот-вот оживет и в полной мере проявит свою агрессивную натуру хищника, какой был наделен и сам Лодовико Моро… Когтистые лапы зверька, готового к атаке и судорожно вцепившегося в красный рукав девушки, свидетельствуют об этом.