Читать онлайн «Огневой щит Москвы». Страница 14

Должен, однако, сказать, что в главном все происходило именно так, как мы предполагали, планируя боевую деятельность частей корпуса и группы управления. Многочисленные тренировки, проведенные в первый месяц войны, во многом были похожи на наши действия при отражении первого налета.

Ни верхнем этаже командного пункта работали офицеры главного поста ВНОС. Я не видел их, но ясно представлял, с каким напряжением им приходится трудиться, как до предела загружены там все люди. Непрерывные донесения из вносовских рот фиксировались и журналах и на картах. Данных накапливалось так много, что их требовалось сортировать и как бы пропускать через сепаратор: для нанесения на карту командира корпуса необходимо было отбирать только самое сущесвенное. Обязанности такого сепаратора выполнял полковник А. Н. Глазер. Удивительно, как он мог так невозмутимо и, казалось бы, неторопливо действовать в этой напряженной атмосфере, улавливая главное в пестрой картине воздушной обстановки. Тут нужны были и аналитический ум, и глубокие знания и, вероятно, какая-то особая интуиция. А. Н. Глазер обладал всеми этими качествами.

По системе внутренней связи все отобранные данные об обстановке поступали к начальнику оперативного отдела, который работал рядом со мной. Полковник Н. Ф. Пурьянов и его заместитель майор С. В. Павлов, склонились над огромной картой, быстро наносили на нее данные о противнике и о своих самолетах, обозначая места их нахождения миниатюрными свинцовыми макетиками. В этот первый налет их было так много, что они едва умещались.

Я почти не отрывался от карты. Вначале, когда вражеские бомбардировщики были еще далеко от черты города, требовалось нацеливать на них истребительную авиацию, организовывать ее взаимодействие с прожектористами. То и дело приходилось нажимать кнопки на концентраторе и отдавать распоряжения:

- Товарищ Климов, поднимите из Ржева две пары в зону семь.

- Товарищ Сарбунов, организуйте прием истребителей в седьмом световом прожекторном поле.

У нас было строго установлено: как только на Концентраторе включается кнопка для циркулярной передачи командира корпуса и загораются красные сигнальные лампочки на пультах начальников служб, все разговоры в сети должны мгновенно прекращаться. За выполнением этого требования неуклонно следили и я, и полковник Гиршович. Только так можно было оперативно управлять всеми частями и отдавать распоряжения начальникам родов войск. Даже в нервозной обстановке первого налета это правило выполнялось неукоснительно.

Получив боевое распоряжение, полковник И. Д. Климов немедленно производил необходимые расчеты и отдавал соответствующие распоряжения командирам полков. В этой работе ему деятельно помогали начальник штаба корпуса полковник И. И. Комаров и штурман майор П. П. Машенькин. Вся деятельность истребительной авиации отражалась на картах.

Нравилась мне уверенная работа начальника прожекторной службы подполковника Б. В. Сарбунова. Сложное это было в ту пору дело организовывать взаимодействие с истребителями. Связь с летчиками зачастую отсутствовала, опыт у расчетов был еще невелик, а все решали буквально считанные секунды.

Сарбунов и его подчиненные многое делали, чтобы помочь авиаторам находить и успешно атаковать цели. Прожектористам пришлось в ту ночь выдерживать и атаки вражеских самолетов, пытавшихся пушечным огнем подавлять прожекторные установки.

Между тем новая волна неприятельских бомбардировщиков приближалась к Москве. И хотя все чаще в динамике слышался глуховатый голос полковника Глазера, докладывавшего о сбитых нашими истребителями вражеских самолетах, основная их масса все же подходила к зоне огня зенитной артиллерии. Наступала пора действовать нашим артиллеристам и пулеметчикам.

На моей карте к тому времени стало совсем тесно от пометок и макетиков самолетов. Казалось, уже невозможно разобраться, откуда и куда движутся бомбардировщики. Но Курьянов продолжал невозмутимо прокладывать курс каждого из них, с непостижимой точностью определяя, где какая группа действует.

Сама внешность этого высокого, плечистого сибиряка, его спокойствие вселяли уверенность в тех, кто работал с ним рядом. Нужно сказать, что Николай Федорович успевал еще и прогнозировать возможное развитие событий, помогая мне принимать решения.

Как только противник вошел в соприкосновение с зенитчиками, включился в работу и начальник зенитной артиллерии корпуса полковник Л. Г. Лавринович. Человек по природе весьма подвижный, эмоциональный, он очень живо реагировал на изменения воздушной обстановки, подсказывал командирам полков необходимые решения. Знания и опыт бывалого зенитчика помогали ему ни на миг не терять управления зенитной артиллерией, своевременно переносить огонь на наиболее опасные цели.

Надежной опорой в бою был для меня и начальник штаба корпуса полковник М. Г. Гиршович, необыкновенно работоспособный и аккуратный человек. Он активно участвовал в подготовке данных для принятия решения, успевал фиксировать все перипетии боя в журнале, а когда налет закончился, у начальника штаба все уже было готово для доклада о ходе и результатах боевой работы. Бывало, во время более или менее спокойной обстановки, я разрешал Михаилу Григорьевичу отдохнуть, но он никогда не пользовался этой возможностью.

Наблюдая за работой подчиненных, я не мог не заметить некоторую скованность, даже растерянность людей в первый период боевой работы. Но она быстро прошла. Начал действовать непреложный закон: успех окрыляет, вселяет уверенность в своих силах.

Рядом со мной находилось лишь несколько человек. Но мне легко было судить о настроении и других работников оперативной группы по их голосам, раздававшимся в динамике, и докладам Н. Ф. Гритчина, бывавшего во всех помещениях командного пункта.

Пять часов продолжался первый налет. Вот наконец отражена еще одна, последняя волна вражеских бомбардировщиков. Смотрю на часы: три двадцать пять. Там наверху, на земле, сейчас уже наступает раннее июльское утро. Вероятно, противник исчерпал все свои возможности и больше не прилетит. Да и короткая летняя ночь минула. Теперь уже, когда рассвело, наши истребители способны атаковать немецких летчиков повсюду, не ожидая помощи прожектористов.

Выждав еще немного и видя, что посты ВНОС не доносят о появлении новых целей, я принял решение объявить отбой тревоги. Позвонил об этом В. П. Пронину.

Через несколько минут из репродукторов донеслось: "Граждане! Первый массированный налет немецко-фашистской авиации на Москву отражен нашими летчиками и зенитчиками. Опасность миновала!"