Читать онлайн «Тревожные сны царской свиты». Страница 7

Я был в числе приглашенных на этот съезд. Как сказали мои коллеги с телевидения, видевшие дважды мелькнувшее в кадрах информационных программ мое лицо: «Мы поняли, что оптимизм в этот момент не переполнял вашу душу». «Не переполнял», — согласился я.

Идея двух мощных предвыборных блоков, в перспективе обещающих воплотиться в две значительные партии, — идея здравая. Два блока, ориентированные на идеологическую середину, — не каприз, не желание возродить отсутствующий политический центр как мировоззренческое убеждение. Это реакция на переизбыток левого и правого радикализма, на непримиримую оппозиционность как форму существования. По принципу: левым не нравится флаг потому, что он не красный, а правым — потому, что он не белый. Прямолинейная сравнимость с Америкой или Англией, где исторически борьба за власть идет между двумя равнозначимыми партиями, мало чем отличающимися по своим политическим манифестам. Хотя, если говорить об Англии, лейбористы, как некие носители социалистической идеи, более нацелены на социально ориентированную политику с весомой долей государственной собственности в общенациональном балансе. Противостояние этих партий состязательно, отчасти конфликтно, но не враждебно. Партия, пришедшая к власти, не стремится на следующий день посадить на скамью подсудимых прежнее правительство, сформированное ранее ее оппонентами. Именно в силу этих традиций меняется власть, но преемственность политики, ее неизменность в основных параметрах остается священной коровой. Возможен ли такой вариант в России? Две сложившиеся равнозначимые крупные партии попеременно, в зависимости от политической удачливости правят бал. И при этом не контрастируют до нелепости в своих программах. В ближайшие лет восемь-десять — вряд ли! Для того чтобы стать партиями-магнатами, способными в предвыборный момент создать блок, они должны состояться как самостоятельные правящие единицы. Пройти испытание властью.

Простая селекция на правых и левых, испепеляющих и взаимоисключающих друг друга, может гарантировать обществу только череду потрясений. Центризм как краеугольный камень стабильности — вот задача дня. В чем же тогда привлекательность двух блоков центристской ориентации? На что надеются носители этой идеи? Каков их расчет?

Во-первых, как ни странно, не на политическую активность, а на политическую усталость. Народ отравлен политической ажитацией. Митинги, демонстрации, манифесты. Они не приносят покоя и мира. Политическая апатия пришла на смену политическим бурям. Даже война в Чечне не взорвала общество. Она его разделила, но не взорвала. И это не показатель зрелости общества, а характеристика его усталости. Гибель нескольких десятков тысяч человек ушла в историческое никуда. Это невероятно, это невозможно ни в одной цивилизованной стране, на которые нам так хочется быть похожими, но это факт.

Крики поругания, низвержения радикалов надоели. Обществу нужен иной идеал власти. Обществу необходима объединяющая идея. Сила, сотворившая эту идею, и станет властью. Естественно, ни социализм, ни коммунизм такой идеей стать уже не смогут. И даже малый возврат к старому это старое не возродит. Все очень просто: лучше дорогие продукты в избытке, чем вечное отсутствие всяких.

О чем еще думают авторы идеи? Откуда эта роковая цифра «2»? Зачем и почему необходимы два центристских блока, а не один? Если центра, как такового, нет, его растащили по флангам. Достало бы сил сколотить один… Ничего подобного, обязательно два, и только два! В этом, если хотите, была новизна идеи. Если предположить, что носителей центристских убеждений растащили по флангам и они уступили этой тенденции, значит, каждый субъект, проповедующий центристские убеждения, клонясь вправо или влево, не считал, что он утрачивает свои принципы, просто он возвращается туда, откуда ушел после того, как понял бесперспективность радикализма. Чтобы не потеряться на выборах, он возвращается в лагерь временного большинства, в котором проживал ранее. Иначе говоря, единое центристское движение, призвавшее всех под свои знамена, сразу лишится хотя бы минимально необходимого единства взглядов. Два блока — это возможность маневра.

Почему президент предложил возглавить второй блок Ивану Рыбкину, а не Владимиру Шумейко, более респектабельному и фактурному?

Разумеется, на тот момент более высокий рейтинг был у Рыбкина. Но это — формальный повод. Уязвимость Шумейко — в подчеркнутой подчиненности президенту, его пропрезидентская ангажированность. Ну а Рыбкин?! Президенту было очень важно доказать, что его отношения с Думой небесперспективны. Здесь важен не факт предложения, а факт согласия Рыбкина. Дума идет к своим перевыборам. Политическое будущее Рыбкина туманно. А президент расчистил ему горизонт.

В июне я был в Нижнем Новгороде по приглашению губернатора Бориса Немцова. К моему удивлению, почти одновременно Нижний посетили несколько лидеров различных политических движений и партий: А.Руцкой, В.Лапшин (Аграрная партия), Е.Гайдар, Г.Явлинский. Там, в Нижнем Новгороде, я увидел и понял этот, якобы существующий, а на самом деле отсутствующий партийный механизм. В нашу коммунистическую бытность при подготовке партийных и комсомольских съездов создавались различные группы, выполняющие ту или иную работу на самом съезде. Среди прочих обязательно формировалась группа скандирования. Обычно так и задавали вопрос: «Кто у нас сегодня отвечает за скандирование в восьмом секторе?» Задача таких групп была мобилизовывать в зале дух единения с партией, повышать градус ажиотажности. Нечто подобное я теперь увидел в Нижнем Новгороде. Партий, естественно, как таковых, не было. Собиралась группа, обеспечивающая наполнение зала и приходящая на выступления лидера. На это выделялись определенные средства, и включался механизм материальной заинтересованности. Были, конечно, и бесплатные единомышленники, но очень часто не они составляли большинство в зале. Лидер выступал, задавались вопросы, произносились речи в поддержку, десяток плакатов, десяток озвученных оппозиционных лозунгов, и зал, как говорится, созрел.

Успешность заезда вождя определялась умением не допустить оппонентов на выступление лидера, а если они и появлялись в ничтожном меньшинстве, что тоже планировалось, то важно было под общий свист разъяренных сторонников изгнать хулителей. Этот эпизод, как говорится, «шел по высшим расценкам». Один лидер покидал город, на смену ему приезжал лидер другой партии, и все повторялось. Группа обеспечения (актив) была очень часто одна и та же, она принимала очередной заказ и приступала к работе. Впрочем, нашу иронию можно счесть преждевременной, так как мы ориентируемся на опыт той, единственной большевистской партии, строго регламентированной, с жесткой структурой и дисциплиной. Партии парламентского типа в межсезонье находятся в политической спячке, немногочисленный аппарат в это время фиксирует лишь свое существование. И, как исключение, проводит разовые акции регионального либо национального масштаба. Никаких иных действий парламентские партии не практикуют.