Читать онлайн «Избавление от Жития: Русские корни (1880-2004)». Страница 17

Вообще, в ВРФШ сложился тогда интересный контингент студентов, да и прекрасный коллектив преподавателей: Олег Михайлович Ноговицын; Андрей Всеволодович Парибок и др.

Константин Семенович Пигров был одним из университетских докторов философских наук (он же заведующий кафедрой социальной философии на философском факультете СПбГУ), с которым я познакомилась почти сразу же после переориентации на философию в 1990-м году. Он читал лекции в университете философских знаний, где я сначала обреталась…

Благодаря Пигрову я вышла на экзистенционализм и вообще современную философию, особенно Хайдеггера с его философией техники. Это очень много дало в плане личной «социальной адаптации», ибо тенденции ухода от мира всегда были крайне сильными. Он первым показал мне, что даже вопросы техники можно возводить во всеобщее.

Спустя несколько лет (1996) именно Пигров сыграл роль рецензента на защите моего диплома по Аристотелю в Высшей религиозно-философской школе. Ему хотелось взять меня к себе в аспирантуру, но диплом был негосударственного образца (позже вуз аккредитировали), и формально это было довольно сложно сделать – хоть на первый курс поступай.

При всей занятости, он поддерживал мои исследования в области социальной философии, довольно тщательно вычитал мою книгу «Понятие Мы и суждение Нашей воли» и даже пригласил на заседание кафедры для обсуждения, которое оказалось неожиданно бурным. Рекомендацию на печать не дали с перевесом всего в пару голосов при опросе.

Как сказал один из аспирантов, проголосовавший «за» тем не менее: «В книге много мест, достойных Лакана, но ведь у того есть имя, и он может себе позволить…» Но наиболее негативное восприятие у старичков (профессоров советской закалки) вызвало наличие в тексте понятие «Бога» и его воли как главной движущей силы общества.

Пигров активно приглашал меня выступать на конференциях, даже международных, не говоря о межвузовских и университетских, печататься в сборниках научных трудов, и за 1999–2001 я опубликовала два десятка научных работ, вполне освоившись в той среде. Это был параллельный мир, компенсировавший мое погружение в практику.

Неформальное отношение к философии выделяло Пигрова в университетской среде, где карьеризм довлеет над свободным мышлением. Как-то на одной конференции он сказал: «Вы знаете, я вдруг понял, что я сейчас в раю – ведь что такое рай, как не место, где души обмениваются чистыми идеями…» Вот такие заявления меня затрагивали…

[В качестве отступления: как-то раз мы сидели на кафедре университета, встретившись для обсуждения моей работы, как вдруг в кабинет зашли и всех в обязательном порядке призвали на лекцию… Игоря Кона по сексологии. Константин Семенович сказал: «Кон – это имя! Очень рекомендую познакомиться…» И действительно, сюжет оказался занимательным.

И вот неожиданно (сексология вообще в 1999-м была еще в диковинку как наука) целый зал преподавателей и студентов оказался во власти автора книги «Клубничка на березке», который профессионально (он как раз завершил исследования в университетах США) громко вещал, как правильно пользоваться смазками для презервативов, какими и когда.]

Та самая моя книга под его редакцией стала аргументом для прохождения международной аттестации на степень магистра философии и психологии личности. На удивление оказалось, что руководитель недолговечной Академии развития сознания была ранее аспиранткой у Пигрова и сама защищала кандидатскую под его руководством. Так сложилась вся мозаика.

Впрочем, после получения вскоре еще двух гос. дипломов, сюжет с этой книгой отошел на задний план и вообще потерял всякую актуальность. Когда же появилась возможность опубликовать ее в электронном виде по законному издательскому договору в «ЛитРес», я не преминула это сделать – как последний росчерк пера под социологией.

Вопрос о карьере всегда стоял амбивалентно, поскольку я развивалась в среде, где многие считали скорее позорным прилепляться к университетам. А Пигров говорил так: «Все мы понимаем, что университет – это наше проклятие! Но ведь надо понять, что университет – это также наше спасение!» Верно, на всякого мудреца довольно простоты.

И вот – 10 лет спустя, как там Пигров… А он теперь «выдающийся ученый России»!

Роман Викторович Светлов тоже сыграл немалую роль в моем становлении, не оказывая особого влияния. Но сами структуры, которыми он руководил, были прекрасной творческой средой.

Помимо заведования кафедрой на философском факультете СПбГУ, где мы и встретились впервые по поводу публикации одной из моих научных работ, он же заведовал кафедрой философии в РХГИ (ныне РХГА), где был вполне элитный преподавательский состав (лучшие преподаватели СПбГУ, РАН и пр.) и уникальные образовательные программы.

Туда я и поступила для получения второго высшего образования по индологии, но в итоге, уже выучив санскрит с хинди и прочие страноведческие дела, перевелась все же для защиты диплома по теме «Философские основания современных школ хатха-йоги» на кафедру к Светлову, поскольку тематика была именно философская, а не страноведческая.

Конечно, для такой дипломной работы было непросто найти руководителя – Роман Викторович вначале хотел, чтобы им стал известный востоковед Торчинов, с которым он был очень дружен, но тот скоропостижно скончался в лето перед моим последним годом. Посему руководителем стал А.В. Парибок, а оппонентом С.В.Пахомов (оба из СПбГУ).

Поскольку один диплом у меня давно был и я работала редактором в Гуманитарном институте, перед дипломным годом я перевелась в издательство СПбГУ, где Роман Викторович был директором, а моим непосредственным начальством – личный редактор JI.H. Гумилева. Там мне довелось редактировать и прекрасные классические труды по антиковедению.

Особая благодарность Роману Викторовичу за понимание, когда он согласился отпустить меня прямо в середине дипломного года как с учебы, так и с работы на целых 3 месяца в Индию, благодаря чему моя работа была написана на личном опыте практики йоги со многими индийскими учителями и издана как книга «Петербургским востоковедением».

Это открыло перспективы дальнейшей научной карьеры, но я всех удивила – сразу после получения диплома уволилась с работы и уехала в Индию. Меня не удержало даже предложение индолога М.Ф. Альбедиль оформить соискательство в РАН.

Профессор Валерий Исаевич Рудой сам преподавал санскрит на кафедре индологии в РХГА, который я осваивала на его уроках дважды в неделю целых два года (2001–2003). И мой переход на другую кафедру происходил достаточно драматично…