Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 41. Май-ноябрь 1920». Страница 46

Мы шли на такие уступки, на которые ни одно правительство идти не может; мы давали Польше такую территорию, которую полезно сравнить с опубликованным, кажется вчера, документом, исходящим от верховного органа союзников, англичан, французов и других империалистов, и в этом документе полякам указываются восточные границы{63}.

Эти господа капиталисты в Англии и Франции воображают, что они решают границы, но, слава богу, есть кое-кто, кто решает помимо них эти границы: рабочие и крестьяне научились сами определять эти границы.

Эти господа определяют польские границы, определяют так, что они идут несравненно дальше на запад, чем то, что предлагали мы. Этот акт, исходящий от союзников в Париже, наглядно показывает сделку, которая произошла между ними и Врангелем. Они уверяют, что идут на мир с Советской Россией, уверяют, что не поддерживают ни Польшу, ни Врангеля, а мы говорим, что это наглая ложь, которой они прикрываются, говоря, что сейчас не дают оружия, а оно дается так, как давалось несколько месяцев тому назад. Сегодняшнее сообщение гласит, что взято большое богатство – взят вагон с новенькими английскими пулеметами; т. Троцкий сообщил, что на днях взяты совсем новенькие французские патроны. Какие подтверждения нужны еще нам для доказательства того, что Польша работает при помощи английского и французского снаряжения, при помощи английских и французских патронов, что она работает на английские и французские деньги. Если они теперь заявляют, что границы Польши на востоке Польша будет решать сама, это прямая сделка с Врангелем, это всякий понимает. Ясно для всякого из всей обстановки, что польские помещики, польская буржуазия целиком воюет при помощи англичан и французов, но они нагло врут, точно так же, как они лгали, когда уверяли, что никакого Буллита не присылали, пока, наконец, он не приехал в Америку и не выступил и не опубликовал тех документов, которые собрал здесь.

Но эти господа, господа купцы-капиталисты из своей шкуры вылезти не могут. Это дело понятное. Иначе, как по-купечески, они рассуждать не могут, и, когда наша дипломатия выступает с приемами некупеческими, когда мы говорим, что для нас жизнь наших красноармейцев дороже громадного изменения в границах, они, рассуждая чисто по-купечески, конечно, этого не понимают. Когда мы Буллиту предлагали год тому назад договор, необыкновенно выгодный для них и необыкновенно невыгодный для нас, договор, по которому громадная территория оставалась за Деникиным и Колчаком, мы предлагали с уверенностью, что если бы мир был подписан, то белогвардейскому правительству никогда не удержаться.

Они с точки зрения купеческой не могли этого понять иначе, как признание нашей слабости. «Если большевики соглашаются на такой мир, значит они накануне издыхания», и вся буржуазная пресса полна восторгов, все дипломаты потирают руки, и миллионы фунтов стерлингов даются взаймы Колчаку, Деникину. Правда, золотом они не давали, а давали оружием по ростовщическим ценам, с полной уверенностью, что большевики справиться абсолютно не могут. Кончилось это тем, что Колчак, Деникин были разбиты наголову и их сотни миллионов стерлингов полетели в трубу. И к нам теперь один за другим подходят поезда с великолепным английским снаряжением, часто встречаются русские красноармейцы целыми дивизиями, одетые в великолепную английскую одежду, а на днях мне рассказывал один товарищ с Кавказа, что целая дивизия красноармейцев одета в итальянское берсалье. Я очень жалею, что не имею возможности показать вам на фотографическом снимке этих русских красноармейцев, одетых в берсалье. Я должен только все-таки сказать, что английское снаряжение кое на что годно и что русские красноармейцы благодарны английским купцам, которые их одели и которые по-купечески подходили к делу, которых большевики били, бьют и будут бить еще много раз. (Аплодисменты.)

То же самое мы видим с польским наступлением. Это образец того, как если бог захочет наказать кого (конечно, если он существует), то лишает тех разума. Нет сомнения, что во главе Антанты стоят люди чрезвычайно умные, превосходные политики, и эти люди делают глупость за глупостью. Они поднимают страну за страной, давая нам возможность бить их поодиночке. Ведь если бы им удалось объединиться, – а у них Лига наций, у них нет ни одного клочка земли, где бы не простиралась их военная власть, казалось, кому легче объединить все враждебные силы и направить их против Советской власти. Но они не могут их объединить. Они идут в бой по частям. Они только грозят, хвастают, обманывают – полгода тому назад они объявили, что подняли 14 государств против Советской власти, что через столько-то месяцев они будут в Москве и Петрограде. А сегодня из Финляндии я получил брошюру-рассказ, воспоминания одного белого офицера о наступлении на Петроград, и еще раньше у меня тоже был получен протест-заявление нескольких русских кадетообразных членов северо-западного правительства{64}, в котором говорится о том, как английские генералы приглашали их на заседание и при помощи переводчика, а иногда на прекрасном русском языке, предлагали им тут же, не сходя с места, составить правительство, конечно, русское, безусловно демократическое, в духе учредилки, и как им предлагали подписать то, что им будет предложено. И они, эти русские офицеры, будучи бешеными противниками большевиков, эти кадеты, как они были возмущены этой неслыханной наглостью английских офицеров, которые предписывали им, которые командовали тоном урядника (а командовать умеет только русский) садиться и подписать то, что им будет дано, и дальше они рассказывают о том, как все это развалилось. Я жалею, что мы не имеем возможности распространить как можно шире эти документы, эти признания белогвардейских офицеров, наступавших на Петроград.

Почему это так происходит? Потому, что у них Лига наций – союз только на бумаге, а на деле это группа хищных зверей, которые только дерутся и нисколько не доверяют друг другу.

На деле и сейчас они хвастаются, что вместе с Польшей будут наступать Латвия, Румыния и Финляндия, и мы из дипломатических переговоров видим с полной ясностью, что когда Польша начала наступать, то те державы, которые вели с нами мирные переговоры, изменили тон и выступили уже с заявлениями, иногда неслыханно наглыми. Они рассуждают по-купечески, – от купца ничего иного и ждать нельзя. Ему показалось, что сейчас есть шанс с Советской Россией разделаться, и он начинает задирать нос. Пускай себе. Мы это видели на других государствах, более значительных, и никакого внимания не обращали, потому что мы убедились, что все угрозы Финляндии, Румынии, Латвии и всех других буржуазных государств, целиком зависящих от Антанты, эти угрозы рассыпаются прахом. Польша заключила договор только с Петлюрой, генералом без армии, и этот договор вызвал еще большее ожесточение среди украинского населения, еще больший переход на сторону Советской России целого ряда полубуржуазных элементов, и потому получилось опять то, что вместо общего наступления – у них разрозненные действия одной Польши. И теперь мы видим уже, что, несмотря на то, что наши войска должны были потратить, разумеется, порядочно времени для передвижения, потому что они стояли дальше от границы, чем поляки, и мы нуждались в большем времени, чтобы подвезти наши войска, наши войска начали наступление и на днях оказалось, что нашей конницей взят Житомир; последняя дорога, соединяющая Киев с польским фронтом, с юга и с севера уже перерезана нашими войсками, и Киев, значит, пропал для поляков безнадежно; в то же время мы узнали, что Скульский подал в отставку, правительство Польши уже колеблется и мечется, и уже заявляет, что они предложат нам новые условия мира. Пожалуйста, господа помещики и капиталисты, мы от рассмотрения польских условий мира никогда не откажемся. Но мы видим, что у них правительство ведет войну, вопреки своей собственной буржуазии, что польская народовая демократия{65}, соответствующая нашим кадетам и октябристам, – самые озлобленные контрреволюционные помещики и буржуазия, – против войны, потому что они знают, что в такой войне победить нельзя и что войну ведут польские авантюристы, эсеры, партия польских социалистов{66}, люди, среди которых мы больше всего наблюдаем того, что наблюдаем у эсеров, а именно – революционных фраз, хвастовства, патриотизма, шовинизма, буффонады и пустышки самой полнейшей. Этих господ мы знаем. Когда они, зарвавшись в войне, теперь начинают пересаживаться в своем министерстве и говорят, что они нам предлагают мирные переговоры, мы скажем: пожалуйста, господа, попробуйте. Но мы рассчитываем только на польских рабочих и на польских крестьян; мы тоже будем говорить о мире, но не с вами, польские помещики и польские буржуа, а с польскими рабочими и крестьянами, и увидим, что из этих разговоров получится.