Читать онлайн «Другой взгляд на Сталина». Страница 42

На пленуме Центрального комитета в ноябре 1929 года Шеболдаев защищал Хоперский опыт с его «кавалерийскими колоннами». В отсутствие тракторов «простое объединение и увеличение хозяйств должно поднять производительность труда». Он заявил, что коллективизация на Хопре была «стихийным движением масс беднейшего и среднего крестьянства и что только от 10 до 12 % из них голосовали против вступления в колхоз. Партия не может занять позицию „сдерживания“ такого движения. Это было бы неверно как с политической, так и с экономической точки зрения. Партия должна делать все возможное для того, чтобы утвердить себя во главе этого движения и привести его в организованное русло. На данный момент это массовое движение, несомненно, захлестывает местные власти, а отсюда уже исходит опасность его дискредитации»{200}.

Шеболдаев утверждал, что на Нижней Волге 25 % семей крестьян уже стали колхозниками и что к концу 1930-го или к середине 1931 года коллективизация, по существу, будет завершена{201}.

Косиор, докладывавший пленуму о положении на Украине, сообщил, что в десятках деревень коллективизация «раздута искусственно; население в ней не участвует и ничего о ней не знает». Но «все эти темные пятна не должны закрывать взгляд на общую картину коллективизации в целом»{202}.

Из всего этого ясно, что в момент, когда колхозное движение только начиналось, в партии высказывались различные противоречивые мнения. Революционеры были обязаны определить и защитить надежды угнетенных масс, дать им спасение от многовековой политической, культурной и технической отсталости. Надо было вдохновить массы на борьбу за будущее – единственный путь ослабления и разрушения глубоко укоренившихся общественных и экономических отношений. Правые оппортунисты делали все возможное, чтобы замедлить этот мучительный и противоречивый подъем самосознания. Тем не менее надо сказать, что существовала возможность очень быстрого проведения коллективизации, но за счет отказа от партийных принципов. Такая тенденция включала в себя не только «левизну», шедшую от привычек, приобретенных в Гражданскую войну – когда было нормой «командовать» Революцией, – но и бюрократию, жаждавшую перехватить руководство «великими достижениями»; кроме этих моментов, преувеличения и перехлесты могли также исходить от контрреволюционеров, хотевших скомпрометировать коллективизацию доведением ее до абсурда.

Резолюция пленума Центрального комитета от 17 ноября 1929 года, подводя итоги партийной дискуссии, официально объявляла о начале кампании за коллективизацию.

В ее начале отмечалось, что количество крестьянских семей в колхозах выросло с 445 тысяч в 1927–1928 годах до 1 040 000 годом позже. Доля колхозов в товарном зерне выросла за тот же период с 4,5 % до 12,9 %.

«Эти беспрецедентные темпы коллективизации, которые превысили самые оптимистичные прогнозы, подтвердили на деле, что средние крестьянские хозяйства в своей массе, убедившись на практике в преимуществах коллективных форм сельского хозяйства, вступают в движение…

Решительный перелом в отношении бедных и средних крестьянских масс к колхозам… знаменует новый исторический период в построении социализма в нашей стране»{203}.

Успехи коллективизации стали возможны благодаря внедрению в практику партийной линии на строительство социализма повсеместно и постоянно.

«Эти значительные успехи колхозного движения являются прямым следствием последовательного проведения генеральной линии партии, обеспечивающей мощный рост промышленности, укрепление союза рабочего класса с основными массами крестьянства, создание единого государства, усиление политической активности масс и рост материальных и культурных ресурсов пролетарского государства»{204}.

Центральный комитет настойчиво подчеркивал, что этот впечатляющий прогресс был достигнут не в «тиши и спокойствии», а в обстановке самой ожесточенной классовой борьбы.

«Усиление классовой борьбы и упорное сопротивление капиталистических элементов против развивающегося социализма в условиях капиталистического окружения нашей страны, усиливающегося давления мелкобуржуазных элементов на наименее стойкие партийные кадры, допускающие рост политики капитуляции перед противостоящими трудностями, дезертирства и попыток договориться с кулаками и капиталистическими элементами города и деревни…

Именно здесь находятся корни полнейшего непонимания группой Бухарина происходящего на глазах усиления классовой борьбы, недооценки силы сопротивления кулацкого и нэпманского элементов, антиленинской теории „врастания“ кулаков в социализм и сопротивления политике наступления на капиталистический элемент в селе»{205}.

«Правые объявляют запланированные темпы коллективизации и строительства совхозов нереальными; они заявляют о нехватке материальных и технических предпосылок и о том, что бедное и среднее крестьянство не хочет переходить к коллективным формам сельского хозяйства. На самом же деле мы сталкиваемся с таким бурным ростом коллективизации и безудержным стремлением к социалистическим формам сельского хозяйства в части бедных и средних крестьянских хозяйств, что колхозное движение уже достигло точки перехода к всеобщей коллективизации по всем районам…

Правые оппортунисты… говоря объективно, служили рупором экономических и политических интересов мелкобуржуазных элементов и кулацко-капиталистических групп»{206}.

Центральный комитет указывал, что надо внимательно подходить к изменению форм классовой борьбы: если раньше кулаки делали все возможное для торможения колхозного движения, то теперь они ищут возможности разрушения его изнутри.

«Широкое развитие колхозного движения происходит в условиях усилившейся классовой борьбы в деревне и изменения ее форм и методов. Наряду с увеличением числа прямых и открытых выступлений кулаков против коллективизации, которые уже перешли в стадию открытого террора (убийства, поджоги и вредительство), увеличивается их скрытный переход к тайным формы борьбы и эксплуатации, к проникновению в колхозы и даже в колхозное руководство для его разложения и подрыва изнутри»{207}.

В связи с этим должна быть проведена основательная партийная работа по формированию твердого ядра, которое смогло бы вывести колхозы на путь социализма.

«Постоянной и последовательной работой партия должна обеспечить сплочение ядра сельскохозяйственных рабочих и бедного крестьянства в колхозах»{208}.