Читать онлайн «Ампер». Страница 18

Тридцать девять учеников школы во главе с Монжем, Бертолле и Фурье разделили все опасности и тяготы знаменитой Египетской экспедиции.

В 1801 году школу посетили Вольта, Румфорд и Гумбольдт, восторженно отозвавшиеся об этом первоклассном учебном заведении.

В 1810 году, по просьбе Александра I, властелин Западной Европы любезно предоставил в его распоряжение четырех инженеров — Базена, Фабра, Дестрема и Потье — питомцев той же школы. Имея уже солидную репутацию во Франции, они успешно подвизались на научном, административном и инженерном поприще в далекой России. С их именами связано учреждение Института инженеров путей сообщения — первой в России высшей технической школы.

Питомцы Политехнической школы с гордостью писали, на своих, подчас бессмертных, научных трудах, среди других многочисленных званий: «бывший ученик Политехнической школы». Многие из них прославили имя школы, обогащая самые различные области науки и развивая техническую практику. В историю физики, химии и механики навсегда вписали свои имена Френель, Гей-Люссак, Ламе, Клапейрен, Полонсо, Понселе, Беккерель, Дюлонг, Реньо, Араго и многие другие.

Учениками Политехнической школы был осуществлен ряд выдающихся сооружений: Бордоский и Иенский мосты, мост через Рону у Бокера, Шербургский мост, Анверский порт, многочисленные каналы и дороги, в том числе дороги, проложенные через горные перевалы Симплон и Монсенис.

Французская горнозаводская промышленность, различные области горной и цветной металлургии многим обязаны бывшим ученикам Политехнической школы. Они же принимали участие в сооружении ряда военных укреплений и крепостей, усовершенствовали артиллерийское дело, военное и торговое судостроение и, наконец, успешно подвизались в таких областях знания, как гидрография, физическая география, агрикультура и медицина.

Ампер попадает в Политехническую школу, в это средоточие крупнейших научных сил того времени, благодаря помощи Деламбра и генерала Лакюе — крупного политического деятеля, сделавшегося впоследствии ее начальником.

Обязанности репетитора, возложенные на Ампера приказом по школе от 19 октября 1804 года, требовали от него большого напряжения сил.

«Мое время, — пишет он Бредену, — растрачивается на занятия столь же многочисленные, как и скучные». Эти обязанности состояли в проработке материала, сообщавшегося учащимся на лекциях, в решении задач, раз'яснении трудных и неясных вопросов, чтении дополнительных отделов курса.

Работа сильно утомляла Андре Мари, но и отвлекала его от тяжелых мыслей. «Одинокий здесь, я беспрестанно вижу образ той, которая наполняла таким очарованием мою жизнь; перечитывая ее письма, я везде натыкаюсь на воспоминания об утраченном счастье».

Оторванный от тех мест, где он родился и вырос, с которыми были связаны воспоминания почти тридцати лет его жизни, Андре Мари чувствует себя убийственно одиноким в Париже. Он изливает настроение в письме к Бредену. «О, мой милый друг… Я читал ваше письмо и сопровождавшую его книжку в саду Политехнической школы, под сенью дерев, посаженных сильными мира сего, могущество которых рассеялось, как туман. Под пение птиц, одинокий среди этой прекрасной пробуждающейся природы, как я почувствовал ничтожество всего того, к чему стремлюсь в Париже. Боже мой! и вы допустили, чтобы я приехал сюда испытать, насколько суетен здешний мир, вид которого, казалось мне, представлял такое блестящее зрелище. Эти ученые, столь гордые своими знаниями, что значат они в сравнении с простыми, неискушенными душами?..»

Этот год, переломный для Ампера, был годом перелома и в политической истории Франции. Париж республиканский превратился в императорский Париж. Дельцы, разбогатевшие на военных поставках, удачливые спекулянты с волчьими аппетитами, торговцы и предприниматели, воротилы парижской биржи, вся новая буржуазия, впитавшая колоссальные контрибуции с побежденных стран, верхушка зажиточного крестьянства — все они жаждали крепкой, устойчивой власти, могущей защитить их завоевания от полураздавленного дворянства и от тех «крайностей революции», которые, неровен час, могли бы открыть дорогу молодому пролетариату французских городов.

По определению Ленина, «бонапартистская контр-революция выросла к концу 18 века… на почве контр-революционной буржуазии, прокладывая в свою очередь дорогу к реставрации монархии легитимной. Бонапартизм есть форма правления, которая вырастает из контр-революционности буржуазии в обстановке демократических преобразований и демократической революции»[4].

Второго декабря 1804 года, в пасмурный серый день, совершается по-театральному пышная церемония коронования. Отныне, как гласила беззастенчиво лицемерная присяга, Наполеон, император французов, «будет отстаивать принципы революции и целость французской территории… управлять в интересах благоденствия, счастья и славы французского народа».

В своей скромной комнате при Политехнической школе Андре Мари слышит грохот артиллерийской канонады, сопровождавшей церемонию коронования. Он далек от каких бы то ни было восторгов, его больше всего радует, что погода сравнительно теплая, и солдаты, стоящие в строю, не слишком зябнут. Он делится впечатлениями этого дня с Элизой.

«Пишу тебе из своей комнаты при Политехнической школе. Живу я здесь со вчерашнего дня. Отныне моя жизнь будет протекать в этих четырех стенах. При каждой строчке этого письма я слышу, как сотрясают воздух пушки у Дома инвалидов, который находится в двух сотнях шагов от школы… Сейчас три часа. Император находится в соборе Богоматери и в этот миг, вероятно, совершается его коронование. Сегодня вечером он проедет по бульварам под окнами Карронов… Я должен туда отправиться и я увижу все это торжество. Позавчера шел снег и была гололедица. Сегодня погода менее сурова. Это хорошо для тех, кто находится под ружьем, — им было бы очень холодно».

Установление империи вызвало большие перемены и в самой Политехнической школе. Наполеон, стремившийся все организовать на военный манер, лишил школу последних остатков самоуправления, подчинив ее военному министру. Верный своей политике — опираться на более зажиточные слои населения, он отменяет 1200 франков стипендии, выдававшейся учащимся, и вводит плату за обучение в размере 800 франков в год. Он одел учащихся в мундиры, разбил на роты и батальоны, выдал оружие и перевел на казарменное положение.

Из-за недостатка помещений школа переводится из прекрасного Пале Бурбон на набережной Дорсей в старинное здание бывшего Наваррского коллежа, где, по словам Ампера, — «помещение удобно, но весной вместо прекрасных цветущих каштанов видишь только маленький, печальный двор».