Читать онлайн «Вильгельм Завоеватель. Викинг на английском престоле». Страница 81

Была и еще одна немаловажная причина, позволяющая считать обретение Вильгельмом королевского сана событием, значение которого выходило за рамки истории Англии и Нормандии. Дело в том, что поход в Англию был не единственной военной кампанией тех бурных десятилетий, которая получила благословение церкви. Идею священной войны нормандцы с успехом использовали и в ряде других случаев. В 1062–1063 годах папа Александр II благословил нормандских рыцарей на участие в войне в Сицилии и вручил им свое знамя. В 1064 году нормандцы отличились в крестовом походе на Барбастро. В 1066 году уже сам Вильгельм сражался в Суссексе под папским знаменем и со священной реликвией на шее. А в 1068 году, как сообщает Вильгельм Пуатьеский, нормандские рыцари Россель Бельюльский и Роже Криспин сражались в рядах воинов Восточной Римской империи против турок. В 1070 году под Виндзором Вильгельм вновь напомнил своим воинам о религиозном характере их миссии, а год спустя император пригласил нормандских рыцарей в священный поход. В 1072 году, когда Вильгельм проводил военную операцию в Шотландии, нормандец Роже, сын Танкреда, выбил сарацин из Палермо. И хотя Роже руководствовался не только религиозными мотивами, освобождение нормандцами Сицилии явилось одной из важнейших побед, одержанных в XI веке христианами над мусульманами. Все это были события очень близкие по времени и по духу, и совершены они были людьми, которые доводились друг другу братьями и кузенами. Этих нормандцев, связанных кровным родством, побуждали к действию одни и те же общественные и военные цели. Теперь они могли чувствовать себя победителями. Их успехи, достигнутые в своеобразных Крестовых походах в разные земли, как бы получали официальное признание – герцог Нормандии стал помазанным на царство монархом.

Дополнительные сведения о том, насколько сильно эти установки влияли на сознание, можно получить из религиозных и литературных произведений того времени. Завоевание Англии стало одним из тех поразивших воображение современников событий, которые вдохновили автора или авторов знаменитой «Песни о Роланде», написанной, скорее всего, в конце XI века, во всяком случае не позже 1124 года. Это произведение пронизано идеями священной войны и богоизбранности монарха, который является не только светским владыкой, но и пастырем. Конечно же в ней представлен не реальный монарх Карл Великий, а собирательный образ короля. Это человек сверхъестественного возраста и сверхъестественной святости. В сновидениях ему является архангел Гавриил, а во время битвы его сопровождают ангелы. И он, безусловно, не только король, но и священник. Он дает пастырские благословения, подписывается крестом. Он даже отпускает грехи, что вправе делать только обладатель церковного сана. Весьма вероятно, что ранние варианты «Песни о Роланде» были сочинены под непосредственным влиянием нормандских Крестовых походов. Но если это и не так, их авторы были приверженцами идеи священной войны, которую нормандцы стали воплощать одними из первых, и концепции христоцентричной монархии, которую пытался претворить в жизнь Вильгельм Завоеватель. Это должно было воздействовать на современников. Исследователей более позднего времени поражало, насколько созвучны по смыслу тексты «Песни о Роланде» и трактата «Руанского (или Йоркского) Анонима», явно написанного нормандцем. Взгляды авторов этих произведений на природу и сущность королевской власти совершенно идентичны.

О том, что подобные идеи переносились непосредственно на Вильгельма, свидетельствуют изменения в литании «Laudes Regiae», которая, возможно, уже пелась на его коронации и наверняка – во время торжественных богослужений, где он присутствовал в полном королевском облачении. Достоверно известно, что к 1068 году в нее входила просьба к Богу «даровать долгую жизнь и благоденствие всем лордам Англии и всему христианскому воинству». Молитва за «христианское воинство» полностью совпадает с той, что приведена в раннем тексте «Песни о Роланде». Поэтому вероятно, что само словосочетание было занесено в Англию нормандцами. То, что их появление в литании связано с событиями 1066 года, косвенно подтверждается и дальнейшей историей «Laudes Regiae» в Англии. Эта литания пелась в честь английского короля, как минимум, до начала XIII века, однако уже в середине XII века фраза «всему христианскому воинству» была заменена на «всему английскому воинству». Таким образом, отношение к нормандскому походу в Англию как к Крестовому было признано не совсем каноническим, однако это лишь подчеркивает, насколько во времена Вильгельма было сильным ощущение, что он являлся именно таковым.

Новый ракурс позволяет нам взглянуть на коронацию Вильгельма как на событие, оказавшее влияние не только на Нормандию, но и на нормандский мир в целом. К концу XI века нормандский мир не был фантомом, а имел вполне конкретное наполнение. Он существовал и был един, как никогда. Нормандские прелаты, такие, как Жофрей Котанский или Одо Байеский, получали пожертвования от своих родственников из Италии и строили на эти средства великолепные соборы на родине. Нормандский вариант «Laudes Regiae», с которым англичане познакомились после 1066 года, дошел до Апулии и стал впоследствии основой литаний, произносившихся в монастырях Сицилии. Не случайно Руан вскоре стал рассматриваться некоторыми как столица новой империи – второй Рим. Ведь оттуда, указывали сторонники этой точки зрения, вышли те нормандцы, которые покорили так много земель. Эта точка зрения была сформулирована к середине XII века, но зародилась она гораздо раньше. Хронисты утверждают, что Завоеватель «черпал мужество в подвигах Роберта Гвискара», и подчеркивают, что воины, пришедшие с ним в Англию, принадлежали к тому же народу, который стал хозяином Апулии, покорил Сицилию, сражался у Константинополя и наводил ужас на мусульман в подходах к «Вавилону». Нормандский мир тогда был реальностью. Его представители гордились своей христианской миссией и силой своего оружия. К 1072 году их влияние ощущалось повсюду – от Абернети до Сиракуз, от Барбастро до Византии, от Британии до Таврии. В этом рассеянном на огромном пространстве, но скрепленном множеством невидимых связей сообществе Вильгельм Завоеватель играл специфическую роль. Он был единственным нормандцем, носившим титул rex и правившим «милостью Божьей». Он имел право требовать уважительного отношения к себе, и его авторитет в нормандском мире был непререкаем.

Это объясняет, почему коронация была так важна и для Нормандии, и для всего нормандского мира. Вильгельм получил возможность, опираясь на английские традиции, претендовать на роль основателя нового «христоцентричного» королевства. Борьба за единство государства, таким образом, становилась понятной для жителей обеих его частей. От английских подданных он, как законный наследник их древних королей, мог требовать лояльности. Для нормандцев он был герцогом, сумевшим возвыситься до королевского престола и тем самым возвысить их родину.