Читать онлайн «Николай Коперник». Страница 40

В подобных обстоятельствах мне кажется несправедливым, что письма Теофилакта можно прочесть только по-гречески. Чтобы сделать их доступными большему числу людей, я попытался, в меру моих сил, перевести их на латинский язык.

Тебе, высокочтимый государь, приношу я этот скромный дар, который не находится, разумеется, ни в каком соответствий с благодеяниями, полученными мною от тебя. Все, что я имею полезного и творческого в духовном своем достоянии, я с полным основанием считаю принадлежащим тебе. Верно то, что Овидий писал некогда императору Германику: «По взгляду твоему падает и поднимается дух мой».

По обычаю гуманистов той эпохи, Коперник предпослал всему стихотворные упражнения своего краковского учителя и друга Лаврентия Корвина. Стихи очень интересны. Не без содействия Коперника Корвин променял невыгодное положение профессора университета на доходную должность писца при торунском городском управлении. В латинских гекзаметрах Корвин изливает городу Торуни чувства благодарности. Затем он переходит к восхвалению своих благодетелей — Ваценрода и Коперника:

«Город Торунь воспитал замечательных людей, среди них — епископа Луку, выдающегося своей набожностью, серьезностью и достоинством. Рядом с ним стоит, как некогда верный Ахат рядом с Энеем[139], его преданный друг, ученый муж, который перевел этот труд. Он разведывает бег луны и переменчивые движения созвездий и всего небесного свода с его кочующими звездами, дивные творения вседержителя». А далее следуют примечательные слова: «Исходя из поразительных принципов, он сумел исследовать скрытую первопричину вещей». Здесь впервые в печатной книге упоминается, правда, в туманной поэтической форме, революционный труд великого астронома. Корвин писал эти строки под свежим впечатлением бесед с Коперником, когда увидел, что его ученик и друг намеревается не оставить камня на камне от старых, просуществовавших почти два тысячелетия представлений о мироздании.

За год до своей смерти, в 1542 году, Коперник писал в предисловии к завершенному тогда великому творению «Об обращениях небесных сфер», что «четыре раза по девяти лет» держал он свои идеи под спудом, пока, поддавшись настоянию друзей, не решился опубликовать книгу. Это замечание дает возможность установить важную дату: Коперник заложил фундамент своей системы мироздания уже в 1506 году, в первый год жизни в Лицбарке.

Будучи студентом, Коперник часто слышал от профессоров-гуманистов о Пифагоре и его учениках, умевших ревниво охранять научные знания от проникновения за пределы тесного круга ученых-единомышленников. В Пруссии Коперник и сам не раз вспоминал об этой древнегреческой школе, клятвою обязывавшей учеников передавать тайны философии только изустно, близким людям.

В этих «пифагорейских настроениях» великий человек следовал за своим временем. Однако, может быть, за этой аристократической позой торунец скрывал и нечто совсем другое — боязнь оказаться в опасном разладе с церковными властями?

На долю Коперника выпала немалая удача — он творил в короткую пору свободомыслия высших иереев католической церкви. Копернику, конечно, трудно было бы представить себе, что на римской площади Кампо деи Фиори, по которой он так часто проходил в год юбилея, ровно через сто лет церковь сожжет ученого[140] именно за свободомыслие. Приверженность к его, Коперника, астрономической системе будет одной из главных причин мученического конца Бруно.

Но все же разве мог Коперник забыть кровавый разгул инквизиции в Испании? Как раз ко времени его возвращения в Пруссию германские инквизиторы начали поход на печатное слово, устроили в Кельне дикий шабаш вокруг костров из неугодных им книг.

В таких условиях приходилось, опасаться широкой огласки и возлюбить пифагорейскую скрытность. Ведь, неровен час, занятиями фромборкского каноника, потрясавшего основы мира, могли заинтересоваться и вездесущие слуги Святой Коллегии…

Коперник задумал свое обращение к друзьям, письмо-трактат, уже в 1507 году[141]. Десять страничек, густо исписанных четким круглым почерком — так выглядит эта ученая записка, первый набросок коперниковской системы мироздания. Записка называется: «Малый Комментарий Николая Коперника к его гипотезам небесных движений».

Слово «гипотезы» вызвало среди исследователей нескончаемые споры. Некоторые с полным основанием полагают, что этому слову нельзя придавать смысла, какой оно приобрело в последующие века, что во времена Коперника оно равносильно было понятию «положение», «тезис». Другим кажется более правдоподобным, что в своей записке Коперник предлагал друзьям лишь логически обоснованную схему, удобную для разрешения не разрешимых дотоле трудностей. Это было пока что только допущение, гипотеза. И лишь впоследствии, утверждают они, через тридцать шесть лет, после длительных размышлений и наблюдений неба, в книге «Об обращениях небесных сфер» Коперник станет смело рассматривать свою гелиоцентрическую систему как величайшую физическую реальность.

Начинается записка так:

«Я полагаю, что наши предки вводили большое количество небесных сфер главным образом для того, чтобы объяснить видимые небесные движения на основе движения равномерного. Они полагали бессмысленным допущение, что небесное тело может двигаться с неравномерной скоростью и по несовершенной окружности. Они знали», что при помощи сочетания ряда равномерных круговых движений они могут представить любое движение.

Калипп[142] и Эвдокс стремились разрешить задачу при помощи концентрических кругов. Однако их усилия оказались тщетными, так как они не сумели дать объяснение всем планетным движениям. Не смогли они объяснить и того, почему мы видим небесные тела то ближе, то дальше от нас. В системе концентрических кругов это обстоятельство нельзя никак объяснить. Поэтому оказалось более целесообразным применить эксцентры и эпициклы, которые и были приняты большинством ученых.

Однако планетные теории Птолемея и многих других астрономов хотя и давали удовлетворительные числовые объяснения небесным явлениям, все же наталкивались на немалые трудности во многих других отношениях. Так, они могли объяснить явления только при помощи введения еще третьего вида вспомогательных окружностей, так называемых эквантов. И все же даже при этом планеты у — них не двигались с равномерной скоростью ни по деферентам, ни вокруг центра их эпициклов. Такая система не была поэтому ни хорошо обоснованной, ни достаточно удовлетворительной с логической стороны.