Читать онлайн «Свами Вивекананда: вибрации высокой частоты. Рамана Махарши: через три смерти (сборник)». Страница 24

Воспитание санньясинов «нового поколения»

Находясь в матхе, Вивекананда почти все время посвящал обучению санньясинов и брахмачаринов, считая это главной задачей: он проводил многочасовые медитации, духовные песнопения, уроки санскрита и индийской философии, беседы о йоге и пути к просветлению. Идеал монашеской жизни, который он старался привить ученикам, состоял в отречении от собственных желаний для служения всеобщему благу – до тех пор, пока личное не растворится в сверхличном. «Санньяса – это свобода души в духе служения! – неустанно повторял он и добавлял. – Целомудрие должно струиться подобно пламени по вашим венам!»

Единственным ключом к просветлению Вивекананда считал сочетание самоотверженности с воздержанием. Монашеская жизнь в его понимании была непрерывной битвой со своей природой, с низменными страстями и своекорыстными побуждениями. Ничто не радовало его больше, чем прилежание учеников к уединенным медитациям и подвижничеству. «Никаких компромиссов! – восклицал Вивекананда, едва заметив неуверенность или равнодушие. – Не смейте украшать гирляндами трупы! Моим детям подобает быть храбрецами! Исповедуйте высочайшую истину, не опасаясь никаких потерь!»

Снова и снова он повторял, что служение ближним важнее личного освобождения, побуждая учеников посвятить жизнь спасению народа от нищеты – как мирской, так и духовной. И когда кто-то заметил, что слишком трудно примирить секты и верования в стране, Вивекананда отрезал: «Уходи и не возвращайся сюда больше, если эта задача тебе не по силам! Но помни, милостью Господа все возможно!»

Проницательный взор Вивекананды подмечал все, происходившее в монастыре, и он строго отчитывал за любой беспорядок. Обнаружив невымытые полы, он часто принимался за уборку сам, чтобы дать ученикам урок чистоты. Следил он и за тем, как они питаются, особенно пресекая переедание перед сном, и за тем, на чем спят, настаивая на жестких постелях. Как-то раз, неожиданно посетив зал для вечерней медитации и не обнаружив там некоторых учеников, отсутствие которых не имело веских оправданий, он лишил их ужина.

Однако требовательность не была односторонней, напротив, когда Вивекананда был тяжело болен и брат-санньясин попытался разогнать учеников, донимавших его вопросами, он не позволил: «Если ради наставлений сыновьям мне придется расстаться с телом, Господь не упрекнет меня!»

Но он не старался превратиться в кумира, и когда в монастырь пришел великий святой Наг Махасайя, желая поклониться «живому Шиве», Вивекананда прервал занятия в классе, чтобы ученики смогли встретиться с ним. Рамакришна не позволил ему оставить мир, и Наг Махасайя исполнил волю учителя. «Посмотрите, – воскликнул Вивекананда, – он даже не монах, а обычный домохозяин, но ему не важно, есть ли у него тело, существует ли мир вокруг него, ибо помыслы этого человека сосредоточены на Господе! Перед вами живой пример, как преображается душа, стяжавшая высшую преданность Богу!» И, почтительно склонившись перед Нагом Махасайи, он попросил его поведать ученикам что-нибудь о Рамакришне, однако тот смущенно ответствовал: «Ты сам – продолжение Аватара, и что я могу добавить к твоему учению…»

Никогда и никто еще в Индии не уделял столько внимания образованию женщин, сколько Вивекананда, возложивший эту непростую задачу на Сестру Ниведиту, но бдительно следивший за ее исполнением. Во время странствий по Индии он сам основал несколько женских монастырей и – что было совсем уж новшеством – так называемых «центров помощи женщинам», поручая руководство ими специально подготовленным ученикам, хорошо представлявшим проблемы индийских женщин и способы их решения.

Поскольку Ниведита имела опыт заведования школой в Англии, с первой же встречи Вивекананда вел с ней долгие беседы о положении женщин в Индии, предполагая создать систему образования женщин, которых раньше воспитывали лишь дома. Сначала Ниведита открыла школу для девочек в Калькутте, куда Вивекананда часто наведывался, чтобы посмотреть, как идут дела, хотя и предоставлял ей полную свободу действий. Сарада Деви приняла Ниведиту как родную дочь, и та подолгу гостила в ее доме, где познакомилась с индусками, не только прекрасно знавшими эпос, искусство и религии Индии, но и полностью поглощенными духовной практикой – молитвой, подвижничеством и исполнением ритуалов в стремлении к самореализации. Ниведита просила самого Вивекананду благословить ее начинание, и он ответил: «В этом нет нужды, ведь твоя работа воистину благословенна!»

Тело Вивекананды становилось все менее пригодным орудием для работы в миру, и всю надежду он возлагал на братство образованной молодежи, готовой принести в жертву свое будущее ради возрождения индийского народа. «Вы должны считать себя слугами Господа», – внушал он как-то вечером ученикам, собравшимся вокруг него во дворе матха, где они уселись под манговым деревом. Лицо его было обращено на запад, глаза мерцали в полумраке, а тело слегка вибрировало от странного духовного переживания.

Обведя взором санньясинов, Вивекананда встрепенулся: «Да и где еще вам искать Брахмана? Всевышний пребывает в каждом существе! Здесь, здесь явленный Брахман! Позор тем, кто пренебрегает видимым Брахманом, устремляясь к иным вещам! Прямо здесь, перед вами, воплощение Брахмана – не менее осязаемое, чем манго в ваших руках… Разве вы не видите? Здесь, здесь, здесь Брахман!!!»

Столько силы вложил Вивекананда в свои слова, что наступила глубокая тишина, как после долгой медитации, а ученики застыли в молчании, подобно мраморным статуям. Свами Премананда в тот момент, после омовения в Ганге, направлялся совершать пуджу, но слова брата сковали его на месте, и он замер в полной неподвижности. Только четверть часа спустя Вивекананда молвил: «Что ж, ступай совершать богослужение», – и к нему вернулось обычное сознание. Но сцена запечатлелась в душах обитателей монастыря настолько отчетливо, что каждый мог вызвать ее в памяти годы спустя.

Никто уже не сомневался, что учитель намерен покинуть мир. Как-то раз братья-санньясины вспоминали былое, а среди прочего всплыло в памяти и пророчество Рамакришны, что Вивекананда уйдет из жизни по собственной воле, исполнив до конца свою миссию и осознав, кто он и откуда пришел. Один из братьев полушутя обратился к Вивекананде: «Как, ты уже знаешь, кто ты такой?» – и неожиданно услышал серьезный спокойный ответ: «Да, теперь я знаю!» Братья примолкли, и никто не возвращался к этой теме, но все ждали конца.

Однако Вивекананда словно и не собирался никуда уходить, наслаждаясь покоем монастырской жизни, проводя последние дни в выращивании цветов в саду и заботе о домашних животных. Болезни не отступали, а лишь усугублялись, но сам Вивекананда нередко проявлял способности к исцелению ближних, снимая самые тяжелы приступы несколькими словами молитвы. Тем не менее, он постепенно отстранялся от дел, перекладывая их на братьев, а вскоре велел разослать всем ученикам приглашения посетить матх, вызвав их даже из-за границы. Попросив календарь, он долго изучал праздники и астрологические прогнозы, и только потом люди догадались, что он выбирал день, благоприятный для расставания с телом. Прогуливаясь со Свами Преманандой по берегу Ганги, он также невзначай произнес, указав на сухое ровное место (теперь там стоит храм Вивекананды): «Когда я оставлю тело, кремируйте его здесь». Так мало-помалу он тщательно подготавливал ситуацию, чтобы его исчезновение с лица земли не повредило продолжению его дела.