Читать онлайн «Русский Лондон». Страница 14

С конца 1716 года и до смерти Петра Великого, несмотря на прекращение дипломатических отношений между Россией и Англией, служение в греческой церкви отправлял архимандрит Геннадий. В феврале 1726 года Геннадий обратился с письмом к государственному канцлеру графу Г.И. Головкину, благодарил его за перевод средств на содержание церкви, а также просил у него разрешения отправить в Петербург своего племянника Варфоломея Кассано для принятия священнического сана. Дело в том, что архимандрит был уже в летах и считал своим долгом подготовить себе достойную смену. Головкин дал на то согласие, о чем сообщил Геннадию Я. Сенявич, который в то время был уже переведен из Англии в российскую коллегию иностранных дел. По прибытии Кассано в Петербург граф Головкин предписал Феофану Прокоповичу немедленно рукоположить его священником и затем отправить его в Англию. В том же 1726 году священник Варфоломей Кассано, получив для служения ризы и на проезд сто рублей, уехал в Лондон. Это был первый священник посольской церкви, рукоположенный в Петербурге по воле русского правительства и с разрешения высшей духовной власти.

Несколько лет спустя прибыл в Россию и архимандрит Геннадий, с целью привлечь средства на нужды лондонской церкви, а также повидаться с архиепископом Арсением, который жил в то время в Москве. Во время пребывания в России Геннадию были переданы от правительства России иконы и плащаница для лондонской церкви и храмовый образ Успения Пресвятыя Богородицы. Летом 1731 года Геннадий уехал в Англию.

При священнике Ивановском, в конце 1756 года, русская посольская церковь была перенесена «из старого двора» в Burlington-gardens, возле улицы Клиффорд, в новый дом, более просторный и со всяческими удобствами. Этому предшествовали многочисленные ходатайства и усилия не только местной паствы, но и русских посланников в Лондоне. В 1740 году князь Щербатов в письме к лорду Гарингтону просил его похлопотать о «приобретении дома» для устройства русской церкви, но ходатайство русского представителя не имело успеха. В 1749 году православные прихожане британской столицы прислали в российскую коллегию иностранных дел прошение за подписью девяноста восьми человек с просьбой о помощи. Ими был также сделан запрос на имя полномочного министра графа Чернышева о том, насколько необходимо построить новый храм в Лондоне.

Чернышев дал подробный ответ, в котором отмечал, что все иностранные дипломатические представители католических держав имеют в Лондоне свои церковные приходы, для которых нанимаются обширные территории и богатые помещения. О православной пастве Чернышев говорил, что она состоит из людей бедных, и что если и можно построить для них храм, то лишь на средства русского правительства. За наем двора и помещения для храма первоначально платили из частных пожертвований, пока высочайшим указом от 1717 года не было определено переводить ежегодно для этой цели по двадцать фунтов.

По описи церковного имущества, в 1739 году в храме было четыре иконы без окладов в нижнем ярусе — Спаса, Богоматери, Иоанна Предтечи и мученика Севастиана, а в верхнем — икона Пресвятыя Богородицы, несколько малых икон, оловянных блюд и пять священнических риз. По описи 1749 года, в церкви появились живописные работы: портреты Петра Великого, императрицы Анны Иоанновны, архимандрита Геннадия, Варфоломея Кассано, его жены, изображения Марса и Минервы. Было еще шесть картин, на которых были изображены князь А. Кантемир, его отец Д. Кантемир, принц Оранский и другие известные личности, внесшие свой вклад в упрочение православной религии в Англии.

Духовные лица, состоящие при посольской церкви, делились на две категории: священнослужителей и церковников. К разряду первых принадлежали архимандриты, священники и диаконы, ко вторым — дьячки, псаломщики и прочие. Только первый служитель церкви Геннадий носил сан архимандрита. После его смерти в 1737 году было решено: так как церковь в Лондоне небольшая и прихожан немного — не назначать архимандритов, а направлять в Лондон «из ученых и искусных людей одного священника и при нем двух или одного дьячка». Так, вместо умершего архимандрита Геннадия в Лондон из России были незамедлительно отправлены на службу в Греко-российскую церковь иеромонах Иоанн Ястрембский с двумя церковниками — Алексеем Каменским (Парчикаловым) и Степаном (Стефаном) Ивановским. На священнические места назначались окончившие курс в семинариях или академиях, бывшие уже священниками в России, преподаватели семинарий и академий и, наконец, иеромонахи. Дипломатические представители, между прочим, считали неудобным назначение иеромонахов, зная, что монахов не любили в Англии. К примеру, дипломатический представитель России в Лондоне Мусин-Пушкин сообщал в Россию в 1739 году по поводу тяжелой болезни иеромонаха Е. Дьяковского следующее: «… здоровье его упало и из дому выходить не мог, ибо от дерзновенного и необузданного здешнего народа к одежде его не привыкшего не раз были учинены ему на улицах огорчения и обиды, за кои невозможно получить удовлетворения и еще менее наказания виновных».

Обычными церковниками в Лондон определялись большею частью студенты духовных семинарий или академий. Так, Степан Ивановский до половины 1739 года воспитывался в Московской Славяно-Греко-Латинской академии и был определен дьячком при посольской церкви в Лондоне. В 1758 году были отправлены на службу в Грекороссийскую церковь студенты школы философии Троицкой Александроневской семинарии Михаил Пермский и Клим Томаринский. В 1798 году церковниками в храме стали студенты богословия Харьковской семинарии Алексей Евстафьев и Николай Логинов. Церковники особых инструкций не получали, но от них в канцелярии синода брали подписку в том, что они будут старательно исполнять свои обязанности, вести себя надлежащим образом и у священника «находиться в надлежащем послушании и повиновении». Иногда они давали обещание в том, что во время пребывания в Лондоне будут изучать иностранные языки.

Все лица, назначенные в Англию, по прибытии к месту службы должны были явиться к главе дипломатической миссии и представить свои документы. Жалованье священнослужителей в Лондоне было мизерным, многие из них терпели нужду и влезали в долги. Русский дипломатический представитель в британской столице граф Чернышев отмечал, что труд служителей русской церкви оплачивался хуже, чем труд лакеев, которые, имея от господ даровую квартиру, стол и одежду, получали еще и неплохое жалованье. Поэтому неудивительно, что на некоторых русских юношей, служащих церкви, замкнутая английская жизнь действовала угнетающим образом, и они нередко под влиянием нужды, лишений доходили до отчаяния и спивались.