Читать онлайн «Роман с разведкой. Интернет-расследование». Страница 53

Как и многие другие герои этой истории, Игорь Щорс прожил долгую жизнь. Щорс не оставил мемуаров, но успел дать интервью авторам фильмов, посвящённых операции «Монастырь» и ее участникам. Он ушел из жизни последним из них — в 2006 году.

Несмотря на напряженные отношения с Абакумовым, возглавившим в 1946 году Министерство государственной безопасности, Судоплатов благополучно пережил все политические перипетии последнего периода сталинского правления. В том числе и самого Абакумова, арестованного в 1951 году. Еще до ликвидации в том же 1946 году возглавляемого им 4-го управления, Судоплатов возглавил отдел «ДР» — службу проведения диверсий и актов индивидуального террора. Под разными вывесками он занимался этой деятельностью до конца карьеры в МТБ. Как я уже писал в самом начале книги, он признавал и во время следствия, и в мемуарах, что во второй половине 40-х годов был организатором четырех политических убийств внутри страны. Обставлялись эти убийства как несчастные случаи или внезапные заболевания. Тогда в дело шёл яд. Уже упоминавшемуся мной греко-католическому епископу Ромже, например, сначала организовали автомобильную аварию, а когда он в ней выжил, добили в больнице ядом. Кстати говоря, в 2001 году во время визита Папы Римского Иоанна Павла II на Украину Теодор Ромжа был причислен к лику блаженных. То есть, согласно традициям католической церкви, стал кандидатом в святые.

Это убийство, по-видимому, роковым образом отразилось на судьбе Судоплатова. После прихода к власти Хрущёва и его антисталинских выступлений, бывший «главный диверсант» страны стал для нового советского вождя, якобы не причастного к преступлениям сталинского времени, опасным свидетелем того, какие преступные приказы он отдавал. 21 августа 1953 года Судоплатов был арестован как «приспешник Берии». Он вспоминал, что в тюрьме его не били, но не давали спать. На Лубянке он теперь числился как заключенный № 8. Под первым номером проходил Берия. Единственный шанс выжить Судоплатов видел в том, чтобы максимально затягивать следствие, надеясь, что очередные политические перемены сделают его расстрел необязательным. Вспомнив как его, тогда еще молодого сотрудника ОПТУ, готовили к нелегальной работе за границей, возможному аресту и пыткам, Судоплатов постепенно отказался от пищи, а потом перешёл к полной голодовке. В результате он смог погрузить себя в состояние психологического ступора. Его перевели в тюремную больницу и даже на несколько месяцев отправили в Ленинград, в психиатрическую больницу при «Крестах». Пройдет совсем немного лет, и после Судоплатова этот скорбный путь пройдут первые советские диссиденты. Образцом для него служил известный дореволюционный большевистский боевик Камо, сумевший, симулируя такой ступор, провести даже немецких психиатров. Особенно тяжело было выдержать спинномозговую пункцию, проводившуюся без наркоза. Ведь пациент должен был показать, что не чувствует боли. Судоплатов прошел через это испытание дважды. Кормили его принудительно, выбив при этом несколько передних зубов. И хотя врачи так до конца ему и не поверили, он добился главного — шло время. На воле прошёл XX съезд КПСС, осудили «антипартийную группу» Молотова и компании. В результате Судоплатов получил «всего» пятнадцать лет.

Свой срок Судоплатов отбывал в небезызвестном Владимирском централе, до конца 1980-х годов служившем главной политической тюрьмой Советского Союза. Здесь сидели и враги советской власти, такие, например, как украинские или литовские националисты, и те, кто когда-то их ловил — генералы и офицеры госбезопасности. Во владимирской тюрьме Судоплатов снова встретил своего лучшего друга Эйтингона, во второй раз арестованного в те же дни, что и сам Павел Анатольевич. Судоплатов писал, что Эйтингон всегда глубже, чем он, понимал ситуацию в стране и ещё с конца 30-х годов критически относился к ее руководителям. Как-то раз, ещё до ареста в 1951 году, когда его записали в члены «сионистского заговора в МТБ», он, будучи уже генерал-майором, горько пошутил: «При нашей системе есть лишь одна, впрочем, не гарантированная, возможность не закончить свои дни в тюрьме. Надо не быть евреем или генералом госбезопасности». При этом, как и все люди этой генерации и жизненного пути, Эйтингон до конца дней оставался верен коммунистической идее. Из тюрьмы Судоплатов и Эйтингон бомбардировали руководство страны письмами с просьбой пересмотреть их дела, даже оказывали консультационную помощь высокопоставленным сотрудникам КГБ по некоторым внешнеполитическим проблемам и по вопросам, связанным с организацией спецподразделений. В частности, во многом благодаря их советам был создан отряд, позднее ставший известным как группа «Альфа». Но выпускать досрочно их никто не собирался. Понимая, что к прежней службе на свободе им уже не вернуться, они, получая от родственников необходимые книги, занимались переводами с французского, немецкого, польского и украинского, надеясь, что знание иностранных языков поможет им прокормиться в будущем. Эйтингона освободили в 1964 году. Его адвокат — а пришли времена, когда у осужденного за измену родине уже мог быть свой адвокат — добился, что ему зачли полтора года, проведённых в тюрьме ещё при Сталине за участие в «сионистском заговоре». После освобождения он работал главным редактором издательства «Международные отношения», потом в Центральном статистическом управлении. Все его попытки добиться реабилитации ни к чему не приводили. Когда умер убийца Троцкого Рамон Меркадер, получивший за этот акт звание Героя Советского Союза, его, главного организатора одного из самых громких политических убийств в истории, даже не пригласили на похороны. Правда, нашлись друзья, бывшие коллеги, сообщившие Эйтингону о похоронах. И он приехал на кладбище. Можно представить его чувства. Хоронили героя, а рядом с могилой стоял тот, кто направлял его руку, изменник родины. Умер Эйтингон в 1981-м, так и не добившись реабилитации.

Судоплатов вышел из тюрьмы 21 августа 1968 года. Как он сам написал, в день вторжения советских войск в Чехословакию. Павел Анатольевич отсидел пятнадцать лет. Как говориться, «от звонка до звонка». Опираясь на помощь друзей, он занялся литературным трудом. Переводил, редактировал, писал сам. Среди тех, кто пришёл ему на помощь, была его бывшая сотрудница Раиса Соболь, писавшая под псевдонимом Ирина Гуро. Вообще, знакомясь с биографиями этих людей, поражаешься, сколь многие из них стали литераторами после службы в «органах». И не только мужчины, но и женщины. Кроме Р. Соболь здесь можно вспомнить выдающуюся разведчицу Зою Рыбкину, писавшую под псевдонимом Зоя Воскресенская.