Читать онлайн «Роман с разведкой. Интернет-расследование». Страница 30

До трамвайной остановки они с Сидоровым дошли, перебрасываясь ничего не значащими фразами о жестоких морозах, упрямо стоявших в Москве. При расставании Сидоров долго тряс ему руку и, кажется, действительно был растроган. Обо понимали, сколь велика возможность более никогда не увидеться. И отправились по домам. Сидорову предстояло написать отчет о сегодняшней встрече с Садовским, в обязанности Демьянова это не входило. Он думал о поручении «руководителя организации»: «Да, такого хода с его стороны я не ожидал. Вот мои начальнички-то будут удивлены! Не так прост господин Садовской, как они думали. Хочет какую-то свою игру вести. И как это он умудрился сохранить веру во всю эту белиберду, в монархию, в этого Владимира Кирилловича, который преспокойно живет себе под немцами, и в ус не дует. А тут на тебе: «организация «Престол» приглашает вас царствовать!», да еще шифровки передает. Бред какой-то! Или нет?»

Кириллу Владимировичу Романову всю жизнь сопутствовала удача. В 1904 году во время Русско-японской войны он в числе немногих уцелел при гибели флагманского броненосца «Петропавловск», выжив в холодной воде Жёлтого моря. В 1905 году, презрев как законы Российской империи, так и мнение Николая II и его жены, он вступил в брак с двоюродной сестрой — Викторией-Мелитой, дочерью герцога Эдинбургского, состоявшей в разводе с герцогом Эрнстом Гессен-Дармштатдским, братом императрицы Александром Федоровны. Для императрицы это было еще и личное оскорбление. Его, несомненно, оправдывает, что случилось это с ним по любви. Отец Кирилла, великий князь Владимир Александрович, печально известен тем, что, будучи главнокомандующим войсками гвардии и Петербургского военного округа, дал санкцию на применение оружия против мирной демонстрации 9 января 1905 года, в день «Кровавого воскресенья». Из-за сына он поссорился с племянником, императором Николаем, и оставил все свои посты. История с сыном быстро свела Владимира Александровича в могилу. А Кириллу, в конце концов, она сошла с рук без последствий, и после смерти отца в 1909 году он был полностью восстановлен в династических правах, тем более что жена этого семейного бунтаря приняла православие и стала Викторией Федоровной. К началу революции 1917 года Кирилл был третьим в очереди наследования императорского престола, после больного гемофилией цесаревича Алексея и брата царя Михаила Александровича.

Мы уже не никогда не узнаем, помнил ли о своих правах на трон контр-адмирал Кирилл Романов, когда 27 февраля 1917 года, водрузив на грудь красный бант, привёл к Таврическому дворцу, где заседала Государственная дума, вверенный ему гвардейский экипаж. А ведь этот поступок был воспринят большинством участников событий как переход на сторону революции и самого князя, и подчинённой ему серьезной военной силы. Александр Солженицын в своём «Красном колесе» так описал эту сцену: «Этого великого князя до сегодняшнего дня мало кто и знал… Зато сегодня узналось его имя по всей столице и ещё бежало впереди него: Кирилл Владимирович! Ещё колонна его шагала, не дойдя до Шпалерной, а уже в Таврическом знали и ждали: великий князь Кирилл Владимирович ведёт в Думу свой гвардейский экипаж! (До сих не знали, чем он и командует).

Радостно и грозно показалась чёрная матросская колонна, в чёрном цвете особенно чётко видно ещё сохранённое равнение, только ленты бескозырок отвеваются самочинно, да на всех неуставно, неровно раскраплено красным — бантами, уголками, по грудям, по оплечьям.

Великий же князь опередил колонну и в шикарном синем автомобиле с красным флажком прибыл в Таврический на десяток минут раньше — высокий, черноусый, со строгим, очень напряжённым лицом, с подсобным адмиралом, с малым эскортом матросов. На груди его морского пальто выдавался большой красный бант».

Тем не менее были и такие свидетели, которые утверждали, что никаких красных революционных бантов ни на великом князе, ни на его подчинённых не было, а своих матросов к Государственной думе Кирилл, наоборот, привёл ради спасения монархии. Так или иначе, но дружба Кирилла Владимировича с революцией продолжалась недолго. После ареста Николая II и его семьи 8 марта 1917 года он, как и многие другие члены семьи Романовых, в знак протеста подал в отставку. Беременность жены стала хорошим поводом, чтобы перебраться в тогда еще сравнительно спокойную Финляндию, доживавшую последние месяцы как часть Российского государства, где 30 августа у великого князя родился сын Владимир. Из передряг гражданской войны в едва появившейся на свет Финляндской республике Кириллу Владимировичу и его семье также удалось выбраться вполне благополучно. Легенда о том, что он, с младенцем на руках, перешел по льду из Финляндии в Швецию, не более чем легенда. Потом были сначала Германия, затем Швейцария. В конце концов, они поселились на западе Франции, в Бретани, на берегу Ла-Манша, в городке Сен-Бриак. Купив большой, но недостроенный крестьянский дом с садом, Кирилл Владимирович за несколько лет превратил его в уютную виллу, названную им «Кер Аргонид», что в переводе с бретонского означает «Дом Виктории». По одним источникам, деньги на покупку и ремонт виллы Кириллу дал один из русско-шведских богачей Нобилей, с которым он дружил с дореволюционных времен, по другим — помогло наследство матери Виктории Федоровны, великой княгини Марии Александровны, герцогини Эдинбургской. Жила семья, впрочем, как и все уцелевшие Романовы, достаточно скромно. Ни счетов за границей, ни значительной недвижимости у свергнутой династии не оказалось. По крайней мере, мы и сегодня о них ничего не знаем.

В 1922 году Кирилл Владимирович провозгласил себя местоблюстителем российского императорского престола, а в 1924 — императором Кириллом I. Среди Романовых этот поступок поддержали отнюдь не все. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, например, до самой смерти в 1928 году продолжала надеяться, что живы её сыновья и внук, Николай, Михаил и Алексей. Сын императора без империи Владимир Кириллович был объявлен его отцом Наследником-Цесаревичем и Великим Князем.

В 1938 году Кирилл Владимирович умер. Владимиру был двадцать один год. Чтобы прекратить распри среди Романовых, сплотить монархическую часть эмиграции, Владимир Кириллович, судя по всему, по совету родственников, не стал провозглашать себя императором, а ограничился титулами «Главы Российского императорского Дома» и Великого Князя. Сохранилась фотография, где это многолюдное мероприятие освящается высшими иерархами Русской Православной Церкви за рубежом. Однако его сторонники, так называемые «Кирилловичи», всегда считали его «Императором де-юре Владимиром III». Отсчёт Владимиров, по-видимому, ведётся от равноапостольного князя Владимира Святого и Владимира Мономаха.