Читать онлайн «Выбитый генералитет». Страница 65

Заметив, что тот плох, Сталин взял стул и подал генералу. С той поры Мерецкову в порядке исключения разрешалось сидеть в присутствии вождя.

Автору этих строк довелось воевать в годы Великой Отечественной войны на Карельском фронте, командующим которого был генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков. Летом 1944 года, когда войска форсировали холодную и быструю Свирь, генерал был в цепях передового батальона.

А в последний раз я видел его в 1968 году в Москве, на военно-научной конференции в Военной академии им. М. В. Фрунзе. Золотом отливали маршальские погоны, на мундире пестрели ленточки многорядной, почти до пояса орденской планки, поблескивала звезда Героя… А в руках палка, на которую он тяжело опирался.

Больно было видеть такое, и вряд ли, кто тогда догадывался, что это следствие пребывания военачальника в застенках НКВД.

Маршал Советского Союза, дважды Герой Советского Союза. Участник первой мировой войны. В Советской Армии с 1918 года.

В гражданскую войну — командир кавалерийского полка. В 1929 году окончил курсы усовершенствования высшего начальства при Военной академии им. М. В. Фрунзе. С ноября 1940 года — командир механизированного корпуса. В июне 1941 года — генерал-майор.

В начале войны командовал мехкорпусом, с августа 1941 года — 16-й армией, с июля 1942 года — Брянским фронтом. В последующем — командующий Донским, Центральным, Белорусским, 1-ми 2-м Белорусским фронтом.

Войска под командованием К. К. Рокоссовского успешно действовали в Смоленском сражении 1941 года, в Московской, Восточно-Прусской и Берлинской операциях.

После войны Рокоссовский — главнокомандующий Северной группой войск. В октябре 1949 года по просьбе правительства ПНР был министром Национальной обороны ПНР. Маршал Польши.

По возвращении в СССР с 1956 года — заместитель министра обороны СССР. С октября 1957 года — командовал войсками Закавказского военного округа.

Награжден семью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, шестью орденами Суворова и Кутузова 1-й степени. Удостоен ордена «Победа».

В 1936 году за успехи в боевой подготовке подчиненного соединения Рокоссовский награждается высшей правительственной наградой — орденом Ленина.

В этот тревожный период комдива Жукова вызвали в Минск на беседу. Задав вопросы из биографии, спросили, кто из его знакомых арестован. Он назвал несколько фамилий сослуживцев.

— А с кем из них вы дружили?

— Дружил с Рокоссовским и Данилой Сердичем, — ответил Жуков. — Я считал их большими патриотами нашей родины и честнейшими людьми.

— Вы и сейчас о них такого же мнения?

— Да, и сейчас.

— А не опасно ли восхвалять врагов народа?

Да, в этот период Константин Константинович, став жертвой клеветы, был арестован. Его обвиняли в связях с польской и японской разведками, во враждебной деятельности и других антиправительственных делах. Доказать абсурдность обвинения не было никакой возможности. Ловкачи из НКВД «дело» состряпали умело.

В начале 1936 года Рокоссовского перевели из Забайкалья в Псков, где он принял командование 5-м кавалерийским корпусом, входившим в состав Ленинградского военного округа. В короткий срок он зарекомендовал себя в новой должности весьма положительно.

Аттестация полностью отвергала наговор всесильных органов безопасности. Вот, в частности, что в ней писалось: «За полгода пребывания в округе на должности комкора 5-го кавкорпуса показал умение быстро поднять боевую подготовку вновь сформированных дивизий. На маневрах дивизии действовали удовлетворительно. Сам комдив Рокоссовский показал вполне хорошее умение разобраться в оперативной обстановке и провести операцию. Очень ценный растущий командир. Должности командира кавалерийского корпуса соответствует вполне. Достоин присвоения звания комкора. Комвойсками ЛBO, командарм 1-го ранга Б. Шапошников».

Аттестацию подписал тот самый Борис Михайлович Шапошников, который вскоре стал маршалом и начальником Генерального штаба, первейший знаток военной науки, авторитет которого признавал сам Сталин.

Сын Рокоссовского, Виктор Константинович, рассказал, как в глухую осеннюю ночь 1937 года его, десятилетнего мальчугана, разбудил настойчивый стук в дверь. Они тогда с матерью жили в Иркутске.

— Кто там? Что надо? — дрогнувшим голосом спросила Людвига Викторовна.

— Открой, Люда! — послышался голос соседки. — Нужно передать тебе кое-что.

Прогремела защелка, и в комнату вместе с соседкой и дворником вошли незнакомые люди в овчинных полушубках, форменных фуражках, отливающих блеском хромовых сапогах.

— Вот ордер на производство обыска, — сказал один, показывая бумажку. — А они, — указал на соседку и дворника, — понятые, свидетели, стало быть. Есть ли что в квартире, принадлежащее Константину Рокоссовскому?

Людвига Викторовна достала из верхнего ящика стола плоский браунинг отца, молча подала.

— И это все?

— Он с семьей живет в Пскове, там его квартира, в ней ищите, — ответила мать.

— Уже там проверяли, решили проверить здесь.

С привычной тщательностью они перебирали содержимое ящиков старого комода, перетряхивали постели, перелистывали книги, даже учебники Виктора, обстучали подоконники и половицы пола.

Виктор с испугом наблюдал за происходящим. Никак не мог понять, почему эти военные люди так недобро настроены против отца, которого все мальчишки двора считали героем гражданской войны, преданным родине красным командиром.

Уходя, старший с напускным сочувствием сказал:

— Вам бы впору, гражданка Брыловская, написать заявление в осуждение предательской деятельности врага народа Рокоссовского. Так для вас будет лучше. Да и нелишне бы сменить сыну фамилию.

— Ничего делать не буду, — решительно ответила Людвига Викторовна. — Чему быть, того не миновать.

На следующий день к дому подъехала машина с грузчиками. Старший из них зачитал матери постановление о конфискации имущества. Она начала было возражать, но тот, не слушая, приказал выносить из квартиры указанные в списке вещи. Виктор помнил, как со стены над его кроватью сорвали ковер, сшитый из оленьих шкур, вылили из аквариума воду вместе с рыбками. Вынося опорожненную емкость, один мужик сказал:

— И с этим добром нам еще возиться…

— А мы сделаем так, — сказал другой и ударил камнем по аквариуму. Осколки со звоном разлетелись. — Вот и избавились.

Потом заявился домоуправ, сказал, чтобы в течение дня квартиру освободили.