Читать онлайн «Через три океана». Страница 25

Ввиду приближения к неприятелю, количество сверхкомплектного угля на всех судах уменьшено адмиралом. Для "Авроры" полный запас установлен теперь в 1250 тонн, для броненосцев - в 1800 тонн.

При последней погрузке миноносец "Буйный" получил повреждение в носовой части; раньше такой случай уже был с другим миноносцем.

Похоронили мы в Индийском океане двух матросов, умерших на госпитальном судне "Орел", потопили один паровой катер с броненосца "Сисой Великий"; его во время погрузки зыбью ударило о борт броненосца, прижало и перевернуло: офицера и команду, очутившихся в воде, подобрали, прежде чем акулы успели накинуться на них.

Сегодня в час дня прошли между Никобарскими островами и Суматрой. Засинели вправо на горизонте горы острова Пуловея (у северной оконечности Суматры), милого Пуловея, с которым у меня связано столько охотничьих воспоминаний.

Глава XXIX.

Малаккский пролив

Вошли в Малаккский пролив; чем дальше, тем он уже становится. Здесь идти тревожно. Каждую ночь можно ожидать нападения миноносцев. Миновали спокойные денечки.

Ну а где же наша 3-я Тихоокеанская эскадра? Наша пресловутая 3-я эскадра, посланная для успокоения общественного мнения? Будем ли мы ждать ее или нет?

Нынешнее настроение офицеров и команды мне очень нравится. Все как-то воспрянули духом, чрезвычайно деятельны, бодры, работа кипит; странно, что адмирал, несмотря на двухкратную просьбу командира, почему-то не разрешает выломать и выбросить все дерево за борт. У нас очень много горючего материала[32]. Делаются попытки защитить и мой боевой перевязочный пункт: вдоль борта вешаются железные колосники. Разумеется, как защита, все это сущие пустяки. Днем встретили одно коммерческое судно, идущее к Пуловею, скоро вся Европа будет оповещена по телеграфу о нашем местонахождении. Воображаю, какие толки и путаница были в газетах! Куда делась эскадра? Уж не вокруг ли Австралии она идет? Потом разочарование и негодование. Помилуйте! Ползти Индийским океаном двадцать дней!

С наступлением темноты разносятся и ставятся на палубе пиронафтовые фонари {Пиронафт - тяжелый сорт керосина с высокой температурой воспламенения (Ред.).}, пущенные в четверть огня, или же зажигаются электрические лампочки, окрашенные в темно-синий цвет. Сидим мы в этой полутьме, лица кажутся мертвенно-бледными; разговоры не клеятся. Скучно.

На музыку большой спрос. В этой темноте почти каждый вечер я играю свои любимые мотивы, часто полные меланхолии и грусти; публика слушает молча, пригорюнившись.

Несколько слов по поводу нашего кают-компанейского музыкального инструмента. Перенесение его в новое помещение - в командирскую столовую, после того как прежнюю кают-компанию пришлось завалить углем, доставило много трудов и смеха. (Это происходило еще до моего прибытия на переходе из Габона в Грейт-Фиш-Бей.) Вначале, когда наваливали уголь, пришли к заключению, что пианино по его величине невозможно пронести сквозь извилистый и узкий коридор, соединяющий прежнюю кают-компанию с новой. Поэтому решено было оставить его на старом месте и закутать брезентами ввиду соседства угля. Но через сутки наши музыканты соскучились без него, открыли брезенты и нашли, что пианино уже пострадало: звук, дескать, стал глуше. Тогда двое энергичных мичманов решили его разобрать и в таком виде перенести. Над ними трунили, смеялись, однако разборка шла с такой спешностью, что около них скоро образовались целые горы разных винтов, палочек, кусков дерева и т.п. В конце концов, две выдающиеся части, на которых помещается клавиатура, не поддались разбору, оказались великолепно приклеенными. Этот эпизод привел всех в уныние, и было решено разобрать косяки дверей железной переборки. Долго стучали, ломали; наконец, с великим трудом удалось втащить пианино в узкий кривой коридор, где снова надо было устранить массу препятствий. К 11 часам вечера пианино допутешествовало до входных дверей новой кают-компании, которые также оказались узкими и были облицованы железом, так что всякое расширение оказалось невозможным. Обливавшиеся потом инициаторы переноса злились, противники злорадствовали и хохотали до упаду; советы и остроты сыпались со всех сторон, обстоятельства становились критическими, и из трагикомедии легко могла бы выйти трагедия. Все уже отступились, когда явился старший офицер и решил, что кусок пианино надо отнять. Посыпались насмешки: как это, пилить пианино. Но, действительно, это был единственный исход. И вот появился судовой плотник с пилой и начал пилить пианино. Думаю, что звуков пиления пианино никто еще никогда не слыхивал, а потому в одной группе офицеров раздался гомерический хохот, а в другой - плохо скрываемая злоба и досада. Когда был отпилен порядочный кусок, остатки пианино внесли на место, и стараниями тех же двух инициаторов оно снова было собрано к двум часам ночи. Плотник искусно приделал отпиленную часть, и офицеры стали снова извлекать увеселяющие звуки.

* * *

Сегодня вечером игра была неожиданно прервана, все моментально выскочили наверх. Сквозь открытый полупортик обрисовалась вдруг громадная черная масса, надвигавшаяся прямо на нас: вот-вот таранит. Это был броненосец "Орел", у которого случилась какая-то поломка в машине, а затем погасло электричество. Мы прошли близехонько от броненосца, переговариваясь.

25 марта. Сегодня Благовещение - праздник, поэтому у нас нет никаких работ, хотя многое еще нужно приготовить. Но ведь сегодня и "птица гнезда не вьет". Было богослужение. Грешники стояли, переминаясь с ноги на ногу, крестились, думали о том, о сем, ловили себя на посторонних мыслях, сейчас же усиленно крестились, подтягивали баском, а через минуту снова рассеянно глазели в открытые полупортики на быстро бегущие волны.

Мы проходим узкие и самые опасные места пролива - отовсюду можно ждать нападения. Днем нередко попадаются навстречу или обгоняют сзади коммерческие суда. За нами следят. В этом мы убедились; вот уже четыре ночи виден на горизонте далеко сзади какой-то огонек, а перед заходом солнца иногда и дымок небольшой показывается. Вчера ночью прошел с полными огнями встречный пароход, а потом зачем-то повернул и держался сзади на некотором расстоянии целых два часа. Любопытствовал. Поздно вечером среди полной темноты сверкнувшая молния осветила идущий справа от нас пароходик без огней. Затем сейчас же налетел страшный шквал с проливным дождем, все скрылось из глаз. Наступила тропическая "воробьиная" ночь, величественная и грозная.

Я уже говорил о том, что рассуждать о политике мы не особенно любим: не верим мы в успех нашей армады, но все одинаково жаждем отомстить за эти самые "Ретвизан", "Севастополь", "Полтаву", "Петропавловск", "Баян", "Новик", на фотографии которых мы, моряки, смотреть теперь решительно не в состоянии. Сердце щемит. А что теперь делается в Манчжурии? Куда еще отступает Куропаткин? Офицеры сегодня предложили командиру очистить все свои каюты, завалить их мешками с углем, а свободное пространство между каютами уступить под боевой перевязочный пункт. Командир не разрешил. Я тоже не был особенным сторонником этой идеи: каютами можно будет воспользоваться для раненых после боя.