Читать онлайн «Александр Корнейчук». Страница 2

Настаивая на безустанном познании жизни, труда, психологии советских людей, Корнейчук, вместе с тем, понимал, что для достижения этой цели не существует универсальных рекомендаций и рецептов. Каждый художник идет к ней своим путем. Но есть все же объективные ориентиры и в самой литературе, в опыте великих наших предшественников. В их нестареющем творческом наследии Корнейчука привлекало несравненное художественное мастерство, неиссякающий интерес к глубинным слоям человеческой жизни, подлинный демократизм и гуманизм. Не боясь обвинений в «старомодности», он называл своими учителями классиков украинской, русской, западной драматургии, и прежде всего Чехова, Ибсена, Шоу.

Искусство Чехова он любил бесконечно, был убежден, что и сегодня «людям мира дорога человечность Чехова, его проникновенное внимание к мельчайшим движениям души, его любовь к так называемому маленькому человеку». «Чехов для меня, — говорил Корнейчук, — главное мерило художественности. Обдумывая образ, я часто ловлю себя на мысли: а как бы об этом написал Чехов?» Ибсена и Шоу он ценил за то, что эти писатели были «истинными властителями дум своего времени», затрагивали жгучие вопросы жизни, отстаивали прогрессивные идеалы эпохи, смело нарушая мещанскую самоуспокоенность. В современной западной драматургии Корнейчук не видел писателя, которого можно было бы поставить в один ряд с Ибсеном и Шоу.

Наследование и развитие лучших традиций классиков было источником роста драматургического мастерства Корнейчука, питало удивительное жанрово-стилевое разнообразие его художественных произведений. Среди пьес Корнейчука встречаются не только все основные виды драматической поэзии, но и такие, которые могли возникнуть только в наше историческое время, как ответ на потребности развития советского общества и его искусства. Драматизм формирования новой психологии, борьба за высокие нравственные идеалы социализма насытили его лирико-психологические драмы важным общественным смыслом, а сложное, порой трагическое переплетение личных и общественных конфликтов военного и послевоенного времени вызвало к жизни неоднозначные по своей жанровой природе «Фронт» и «Крылья»; романтическая окрыленность, щемящая сердце лиричность и великое напряжение духовных сил личности органично соединены в этих произведениях с сатирической беспощадностью разоблачения и комическим гротеском, образуя новые жанрово-стилевые формы.

Сама жизнь и движущие ее противоречия подсказывали писателю всякий раз новое художественное решение темы. Потому так богата красками его творческая палитра. В драматургическом наследии Корнейчука есть монументальные историко-патриотические и народно-героические драмы, воссоздающие величие национально-освободительной борьбы («Богдан Хмельницкий») и социалистической революции («Гибель эскадры», «Правда»); есть лирико-психологические драмы («Банкир», «Платон Кречет», «Страница дневника», «Память сердца»), раскрывающие богатство духовного мира советского человека; есть самые разнообразные виды комедии, начиная от лирической и социально-бытовой и кончая политическим памфлетом и сатирической комедией. Таковы — «В степях Украины», «Миссия мистера Перкинса в страну большевиков», «Приезжайте в Звонковое», «Калиновая роща», «Почему улыбались звезды», «Над Днепром», высмеивающие отсталость и зазнайство, приверженность к частнособственническим навыкам общежития, мещанские «идеалы», облеченные в модную упаковку, и многие другие недостатки, так или иначе препятствующие осуществлению социалистических преобразований народной жизни.

Употребляя применительно к творчеству Александра Корнейчука устоявшиеся жанровые определения, следует иметь в виду, что в названных произведениях традиционные жанры во многом обновлены и трансформированы писателем на основе нового жизненного и эстетического опыта. Недаром лучшие достижения Корнейчука создали ему репутацию новатора.

Считая драматургию одним из наиболее сложных литературных родов, требующим особенно отчетливых социальных, нравственных, этических критериев, Корнейчук придавал главенствующее значение реализму характеров и обстоятельств. На этом пути он видел возможность осуществления гармоничного единства драматического содержания и формы, жизненно типической ситуации и специфических средств ее художественного воссоздания. Оказываясь в предложенных автором положениях, персонажи Корнейчука по необходимости и по самой сути своих характеров втягивались в главный драматургический конфликт, отдавались драматической борьбе с предельной силой самовыражения. Коллизия характеров и обстоятельств становилась стимулом развертывания сюжета, совершающего самые непредвиденные повороты не по прихоти драматурга, а по законам, так сказать, «цепной реакции»: новые сюжетные ситуации возникали вследствие активного поведения персонажей, защищающих свои интересы и цели, эти вновь образующиеся обстоятельства неизбежно были чреваты действием, все более тесно вовлекавшим в свою орбиту героев. Образное воспроизведение типических явлений жизни, идеи произведения достигалось посредством тщательной индивидуализации характеров и предельного заострения конфликта.

В лучших пьесах Корнейчука его герой всегда был полнокровной личностью; наделенный своей особенной психологией и манерой поведения, он жил напряженной духовной жизнью. Порою он мог ошибаться, впадать в крайности, но всегда дерзал, был устремлен в средоточие борьбы и не уклонялся от связанных с нею опасностей. «Если в пьесе не отражен большой жизненный конфликт, — утверждал драматург, — то ясно же, что положительный герой становится бездейственным, неинтеллектуальным, так как ему не за что бороться в такой пьесе, а идеалы его по могут быть раскрыты вые активной борьбы со злом».

Там, где Корнейчуку не удавалось до конца реализовать им самим сформулированные принципы, возникали произведения, иллюстрирующие некие тезисы автора, но не воплощающие идейный замысел драматургическими средствами. Отсюда, как представляется, — неполная удача его пьес «Банкир», «Расплата», «Мои друзья».

Критерием положительности для Корнейчука были не сами по себе достоинства, присущие герою, даже такие прекрасные, как идейность, гуманность, порядочность, бескорыстие и т. д., а позиция, занимаемая им в развертывании и разрешении главного драматического противоречия. Тогда и поставленные писателем нравственно-этические проблемы выявлялись с объективной неотвратимостью в своем действенно-творческом качестве. Оттого, надо думать, Корнейчук всегда проводил строгое различие между положительным и идеальным героем в искусстве, возражал против идентификации идеального героя с идеалом, который всегда имеет перед глазами художник, даже если он пишет о недостатках: «Положительный герой — не сумма прописных добродетелей… Человек всегда остается человеком. И об этом следует помнить драматургу, если он хочет создать достоверный реалистический характер. Идеальный герой — это схема, и не случайно многие наши писатели пугаются, когда слышат этот скомпрометировавший себя термин».