Читать онлайн «Совесть Академии. К 100-летию Михаила Александровича Леонтовича». Страница 8

Отец был крупным ученым с оригинальными взглядами, объединившим в своем лице морфолога и физиолога-экспериментатора, что в то время было совершенно необычно. Его работы посвящены изучению периферической нервной системы. Им разработана оригинальная модификация окраски нервных структур метиленовой синью. Квинтэссенцией его исследований стала гипотеза об электромагнитной компоненте в передаче возбуждения между нейронами (существующей, по его представлениям, наряду с медиаторной). Нейрон рассматривался как «аппарат колебательного тока».

В 1929 г. папа был избран академиком Украинской академии наук и в 1936 г. переехал в Киев. В Украинской академии он возглавил отдел нормальной физиологии при Институте клинической физиологии. Я помню, как счастлив был отец вернуться на Украину и работать над любимой проблемой, как рад он был опять встречаться и знакомить нас со своими киевскими родственниками. В июне 1941 г. его лаборатория была полностью оборудована необходимыми иностранными приборами для проверки его гипотезы о «нейроне, как аппарате колебательного тока», под землей построена камера для электрофизиологических экспериментов (экранизация!).

Однако война разрушила планы — пришлось все бросить и эвакуироваться с академией в Уфу. Папина научная школа распалась. На фронте погиб мой брат, младший сын Александра Васильевича, 19-летний Борис. До сих пор у меня хранится карманный атлас СССР, в котором чуть не до дыр затерты карты западных областей страны: ежедневно мы следили по названиям городов и поселков, как идут дела на фронте.

Александр Васильевич с женой Натальей Всеволодовной и детьми Борисом и Татьяной. 1940 г.

В 1943 г. Александр Васильевич вернулся с семьей в Москву. Его пригласили открыть лабораторию по своей тематике уже в Академии наук СССР. Однако он тяжело заболел и скончался в декабре того же года. К сожалению, дальнейшая разработка его гипотезы об электромагнитной составляющей взаимодействия между нейронами прекратилась.

Я была последней из пяти детей моего отца (от первого брака родилось трое: Михаил (1903 г.р.), Евгения (1905 г.р.) и Вера (1911 г.р.) и от второго двое: Борис (1921 г.р.) и я, Татьяна (1923 г.р.)).

Папа был счастлив в семейной жизни — оба его брака оказались удачными. Первой его женой была Вера Викторовна Кирпичева, врач-окулист, мать Михаила Александровича. По словам знавших Веру Викторовну, она была искренним, интеллигентным человеком. Его вторая жена, моя мама Наталья Всеволодовна Флерова, знала чету Леонтовичей давно — Александр Васильевич был другом ее отца, педагога Всеволода Александровича Флерова, и Леонтовичи часто бывали в их доме.

В декабре 1919 г. погибла от осложнения гриппа (миелита) Вера Викторовна. Она умирала в полном сознании, и их восьмилетняя дочка Вера, присутствовавшая в комнате, рассказывала мне позже, как рыдал папа и как Вера Викторовна сказала ему: «Женись на Наталье Всеволодовне».

Семья папы как с Верой Викторовной, так и с моей мамой носила некоторые патриархальные черты. У нас была своя Арина Родионовна — няня, которая всю свою жизнь провела в семье папы и стала как родная. Эта традиция продолжилась и в семье Михаила Александровича — там была Марфуша (Марфея, как ее называл Миня).

Мои родители не были религиозными — я не помню никаких разговоров с нами, детьми, на эту тему, полностью отсутствовали в семье также какие-либо религиозные обряды или атрибуты. Однако мы, дети, были крещены, и в семье неукоснительно и торжественно справлялись православные Рождество и Пасха, несмотря на имевшийся в то время строгий официальный запрет. Я думаю, это было соблюдение традиций нашей православной культуры.

В заключение вернемся к тому, что род Леонтовичей происходит, по-видимому, из наиболее образованной части запорожцев. Возможно, именно «запорожские» гены определили особую «воинственность» Михаила Александровича, всем известную его вспыльчивость. Неуемный запорожский дух проявился в социальной активности моих предков — в их «борьбе за правду», будь то борьба с монархическим или советским строем, а также с «неправдой» в обыденной жизни.

1. Яворницький Д.I. Iсторiя запорозьких козакiв. Киiв, 1990. Т.II; 1993. Т.III. (Эварницкий Д.И. История запорожскихъ козаковъ. СПб., 1895. Т.II; 1897. Т.III.)

2. Зильберштейн И.С. Репин и Тургенев. М., 1945.

3. Самоотверженность. Письмо Г.М.Кржижановского // Неделя. №23, 7 июня 1963 г. С.6—7.

В эту работу включился в начале войны и его коллега по ленинградскому Физико-техническому институту И.В.Курчатов, занимавшийся до этого физикой «не актуальных» в военное время ядерных реакций (через год он возглавит атомный проект!).

В следующий раз они встретились уже в 1946 г. (До этого момента они не виделись — Александров жил в Ленинграде, а Леонтович — в Москве.)

По воспоминаниям академика А.М.Обухова,

«плотность числа академиков, докторов и кандидатов наук на единицу площади (как служебной, так и жилой) была, по-видимому, рекордной в истории развития науки. Кроме науки были и неотложные практические дела. Например, нужно было разгружать баржи с дровами и лесом. Следует заметить, что большинство научных работников, в особенности теоретиков, подходило к решению подобных практических проблем как-то неквалифицированно. Однажды мне повезло — я попал в бригаду, которой руководил молодой и энергичный член-корреспондент АН СССР Леонтович. Оказалось, что он и в этой, сугубо практической области не уступал профессионалам. Работая с полной отдачей, он своим примером показывал как нужно брать бревно на плечо, изредка взбадривал нас острым словом. Видя его высокую фигуру и чувствуя на себе его взгляд, все члены бригады как-то подтягивались и успешно выполняли задание».

Некоторые сведения об А.А.Витте содержатся в публикации: Горелик Г.Е. «Не успевшие стать академиками» // Природа. 1990. №1. С.123—128. — Примеч. ред.