Читать онлайн «Единожды приняв присягу...». Страница 27

Не скрывая заинтересованности, Лещинский бесцеремонно разглядывал Казина. Немало наслышавшись о героических подвигах партизан отряда Калиновского, «краевед» представлял себе командира «Вальки» гигантом с громовым басом, изысканными манерами и обязательно благородных кровей. Полковнику не верилось, что этот неброской внешности человек способен вести людей на подвиги. Он внимательно вслушивался в каждое слово, в каждую интонацию, начал выведывать:

— Кто вы по национальности, пан Калиновский?

— Я поляк, — ответил Казин в соответствии с «легендой».

— Мне кажется, пан подполковник, вам давно не доводилось говорить на родном языке, — продолжал углубляться в лингвистические дебри Лещинский.

…Что ж, сомнения Лощинского были не беспочвенны. Николай Алексеевич — чистокровный русский, родом из Тульской губернии. Выходец из бедной крестьянской семьи. Убогий домишко едва вмещал всех его братьев и сестер, которые никогда не видели хлеба вдосталь. Поэтому, чуть встав на ноги, он подался на Донбасс, к знакомым старшего брата (тот работал там до революции). Чужие люди встретили парня, как родного, накормили, приютили.

Это было в 1926 году. Страна залечивала раны гражданской войны. Повсюду голод, разруха, безработица. Даже в возрождающемся угольном Донбассе устроиться на работу было проблемой. Поэтому так обрадовался Николай, когда узнал, что в Кадиевке набирают рабочих на коксовые печи. Вскоре с помощью знакомых он получил работу. Еще большей была радость, когда впервые в жизни в кармане появились собственные деньги.

Ему хотелось попасть на шахту, и он своего добился: стал лампоносом, потом слесарем шахтного оборудования, откатчиком вагонеток. Самую трудную и сложную работу всегда делал с интересом, увлеченно.

Трудолюбие и способности Николая по достоинству оцевили в рабочем коллективе. Парня всячески поощряли, по комсомольскому набору послали учиться на шестимесячные курсы юристов в Харьков.

Так сбылась мечта его детства. Николаю всегда хотелось учиться, но раньше даже думать об этом не смел, так как повседневная забота о куске хлеба не давала почвы для иллюзий. Окончив курсы, работал помощником следователя в Кадиевке, в органах ГПУ — сначала в Сталино, а потом в Кадиевке…

Заметив усиленный интерес полковника Лещинского к его «польскому происхождению», Казин сдержанно улыбнулся:

— Да, я долгое время жил в России и, правда, несколько призабыл родной язык, лучше разговариваю по-русски. Но, думается мне, пан Лещинский, сегодня есть более важные вопросы. Мы прибыли сюда помогать польскому народу освободиться из-под ярма фашизма, пользуемся немалой поддержкой настоящих польских патриотов. Поэтому нам так трудно понять тех, кто прекрасно владеет польским языком, именует себя патриотами Польши, но одновременно позволяет фашистам опустошать польскую землю, грабить соотечественников. Вот подлинная, актуальнейшая тема для нашего разговора, пан Лещинский. Могу также добавить: нам известно, что подчиненные вам полки и батальоны Армии Крайовой, имея хорошое вооружение, в преобладающем большинстве случаев не борются против оккупантов, «держат оружие у ноги». А наиболее реакционные элементы так называемых «народовцев», входящие в состав вашей армии, преследуют польских патриотов, членов Польской рабочей партии, убивают советских военнопленных, бежавших из фашистских лагерей смерти.

— Пан подполковник, вы пользуетесь непроверенными данными, — пытаясь скрыть обеспокоенность, проговорил хозяин.

— Извините, пан Лещинский, но я располагаю неопровержимыми доказательствами. В Келецком воеводстве, возле села Жобенец, «народовцы» напали на партизанский отряд имени Бартоша Гловацкого. От их рук погибло много патриотов, среди них русские, бывшие узники Освенцима. Как утверждает кое-кто из командиров польских партизанских отрядов, особо «отличились» своими злодеяниями и участием в разжигании братоубийственных конфликтов подразделения «народовцев», объединенные в так называемую Свентокшискую бригаду под командованием полковника Бохуна.

Их деятельность — сплошная цепь злодеяний и откровенного сотрудничества с оккупантами. Факты эти абсолютно достоверны. Во время стычки с «народовцами» погибло сорок партизан Армии Людовой и Батальонов крестьянских, — закончил рассказ Казин.

Лещинский какое-то время сидел неподвижно, склонив голову в раздумье. Потом встал, вышел из-за стола, молча прошелся по комнате, остановился и громко сказал:

— Уверяю вас, пан подполковник, обо всем изложенном вами я немедленно и подробно проинформирую генерала Ользу, а также пана главнокомандующего Соснковского в Лондоне!

Эти заверения прозвучали неискренне. Разумеется, полковник Лещинский и генерал Ольза хорошо знали, чем занимаются подчиненные им формирования Армии Крайовой, в частности подразделения «народовцев».

Чтоб как-то изменить обстановку, Лещинский перевел разговор в чисто политическое русло.

— Как вы представляете себе будущее Польши? — спросил он, снова приосаниваясь.

— Я солдат, пан полковник. Но если уж вас интересует мое личное мнение, скажу: польский народ сам решит свою судьбу… Разумеется, после того, как мы уничтожим фашистов на этой земле. И, насколько мне известно, пан Лещинский, в сегодняшней Польше есть кому позаботиться о судьбе своего народа.

— Вы хорошо знаете положение в стране, — не скрыл удивление Лещинский.

— Без знания обстановки и убежденности в деле, за которое мы боремся, не может быть успеха! — с достоинством ответил Казин…

«16.11.1944. Калиновскому.

Примите пароль на встречу с руководителями Коммунистической партии Словакии… Выйти в Словакию лично, немедленно. Об исполнении доложите.

Алексей Сергеевич Борисов родился в 1911 году. В органах государственной безопасности служил с 1942 по 1967 год в Ворошиловграде. Подполковник в отставке.

Член КПСС с 1932 года. Награжден 18 правительственными наградами. Заместитель председателя областного совета ветеранов-чекистов.

В прифронтовой Ворошиловград я, выпускник курсов при Высшей школе НКВД СССР, прибыл 1 марта 1943 года, вскоре после освобождения города от фашистских захватчиков.

Проезжая на старой дребезжащей полуторке по узким улочкам окраины, озирая полуразрушенные, безжизненные заводские корпуса и выпотрошенные пожарами и взрывами коробки многоэтажных зданий центра, я не предполагал, что навсегда свяжу свою жизнь с этим городом.