Читать онлайн «Мордюкова, которой безоглядно веришь». Страница 9

Судя по всему, особой дисциплинированностью в ейской школе Сергей не отличался, чем и запомнился своим педагогам. А теперь в бойкой, чрезмерно энергичной девчонке учителя увидели своеобразную наследницу Бондарчука. И не раз пугали её: дескать, если не изменишься, вырастешь такой же непутёвой, как он.

Ирония судьбы: действительно, обоих выпускников ейской школы ожидала схожая биография. Схожая в смысле выпавших на их долю кинематографической славы и зрительского признания. Не случайно теперь Ейск украшают расположенные по соседству памятники двум знаменитым землякам.

Оказавшись за партой, Нонна убедилась, что её нелюбовь к математике и прочим точным наукам никуда не исчезла, а только усилилась. И это толкнуло её на довольно рискованный по тогдашним временам шаг. Подговорив нескольких одноклассниц, она сочинила коллективное обращение к самому Иосифу Виссарионовичу с просьбой, чтобы юных ейчанок освободили от уроков математики, химии и физики. Петиция была отправлена, но, к счастью, не возымела никаких организационных последствий.

Забегая чуть вперёд, отметим, что аттестат будущей актрисы к моменту окончания ею средней школы украшали восемь троек. Кто-то менее уверенный в себе всерьёз задумался бы, стоит ли подавать документы во ВГИК, но Мордюкова, к счастью для себя, по поводу плохой успеваемости не слишком комплексовала.

Уже практически взрослые старшеклассники-переростки не очень-то увлекались учёбой и по другой причине. Любовные романы возникали с неизбежностью и неотвратимостью, благо видных кавалеров у ейских девчонок хватало: в порту располагалась военная флотилия, поэтому бравые моряки и курсанты нередко прохаживались по ейским улицам в сопровождении очаровательных спутниц. Но не будем сетовать на распущенность тогдашней молодёжи. Как вспоминала впоследствии актриса, в отношениях между парнями и девушками соблюдались достаточно строгие моральные нормы и запреты, переступать которые не полагалось. Скажем, провожать вечером девушку до дому после танцев, положив ей руку на талию, считалось допустимым и вполне приличным. Но горе моряку, если рука скользнёт чуть ниже — за такое вполне можно было схлопотать и по физиономии… Кстати, во время вечерних прогулок Нонна была начеку и по другой причине — Ирина Петровна вполне способна была подкараулить дочь с очередным провожатым и прилюдно высмеять: ты бы лучше свои двойки исправляла, чем под луной прохаживаться! В таких случаях незадачливого ухажёра словно водой смывало.

Любознательные журналисты, а точнее, журналистки, в годы славы Нонны Мордюковой бравшие у неё интервью для различных изданий, неоднократно интересовались, помнит ли она свой первый поцелуй. Актриса неизменно отвечала, что подобное не забывается. Правда, дальнейший её рассказ известен, по крайней мере, в нескольких вариациях. По одной из версий, в десятом классе Нонна каталась с друзьями на коньках по льду замёрзшей реки. По другой версии, прогулка эта проходила на катере, капитаном которого был её друг-моряк Николай Горский. Как бы там ни было, друг внезапно предложил Нонке согреть её под своей курткой, потому что девушка, дескать, вся от холода посинела. Набросил куртку ей на плечи, обнял и поцеловал. Нонна вырвалась и бросилась домой (а по другой версии, удалилась без особой спешки и со смехом). С улыбкой вспоминала, что первым делом подбежала к небольшому зеркальцу, висевшему на стене, и с любопытством уставилась на свои губы. Достаточно ещё наивной девушке казалось, что они теперь должны выглядеть как-то по-другому — ведь только что её поцеловали… А что касается Коли Горского, с грустью заключила актриса свой рассказ, то вскоре он ушёл на фронт, где и погиб.

Поцелуи поцелуями, но по мере приближения окончания школы не давало покоя настойчивое стремление «поступить учиться на актрису», уехать в Москву, в легендарный ВГИК. Нонна, как и прежде, до войны, не пропускала ни одного фильма. А их показывали в Ейске регулярно — город всё-таки как-никак, не деревня. К памятным довоенным кинокартинам прибавились те, что были сняты во время войны, которые Нонна не могла тогда же увидеть из-за жизни в оккупации. Демонстрировали и документальные фильмы, точнее, кинохронику о ситуации на фронтах, в стране, в мире. Показывали изредка и иностранные кинофильмы — разумеется, снятые в странах, союзных СССР по антигитлеровской коалиции. Зарубежные реалии казались чем-то совсем уж невиданным зрителям, оторванным от условий нормальной человеческой жизни. Кинозал чаще всего был переполнен — люди истосковались по радостной и красивой жизни (да и видели ли хоть когда-нибудь многие из них такую жизнь?). Это были счастливые мгновения, когда забывалась окружавшая нищета, когда зритель уносился мечтами в туманные, но притягательные дали. Что ни говори, подлинная «фабрика грёз», как определили некогда кинематограф. И Нонну всё более тянуло проникнуть в этот неизведанный, но такой прекрасный мир. Пожалуй, она не была настолько наивна, чтобы не понимать: изображаемое в советском кинематографе далеко не всегда соответствует жизненной правде… Но девушке казалось, что так и должно быть, что кино призвано вселять в людей оптимизм, помогать им снять груз житейских забот.

Назначение киноискусства виделось ей совсем в ином свете, чем достоверное отражение мрачных будней. Наверно, именно поэтому ей хотелось стать частью сказки, вырваться из убогой действительности послевоенных будней… И она окончательно решилась на шаг, который, по здравом размышлении, должен был закончиться полным фиаско, но который, как ни странно, завершился её победой и достижением мечты…

Сознательно или нет, но многие знаменитости, вспоминая о начале своего творческо-карьерного пути, стараются преувеличить трудности, которые их поджидали на дороге к славе. Словно вступает в силу некий «комплекс Золушки» — чем труднее было на пути к вершине, тем более весомым кажется успех, тем более яркими гранями сверкает в глазах почитателей твой талант.

Собственно говоря, Нонне Мордюковой и не нужно было особо фантазировать, вспоминая свои первые шаги на пути к профессии актрисы. Ей действительно приходилось несладко, в первую очередь в материальном, бытовом плане… Однако, как мы увидим вскоре, актриса тоже не удержалась, чтобы кое-что не приукрасить, расцветить более ярким красками. А может, это просто свойство человеческой памяти — через много лет вспоминать не всё и не совсем так, как было на самом деле, находить наиболее выигрышные аспекты для показа собственной биографии?

Стал уже хрестоматийным рассказ, как будущая актриса добиралась в Москву через разрушенную войной страну с далёкой Кубани в товарном вагоне. На соломе, в компании таких же безбилетников, как и сама (поэтому приходилось то и дело прятаться от стрелков военизированной охраны и железнодорожных кондукторов, норовивших согнать «зайцев» с насиженных мест). Ехали, впрочем, весело, даже с песнями, подставляя лица встречному ветерку… Ирина Петровна напекла дочери на дорогу лепёшек из кукурузной муки — чуреков. Дала с собой 16 рублей — сумма даже по тем нищенским временам мизерная. Немудрёные пожитки Нонна сложила в фанерный чемодан. Хорошо хоть, что проблемы выбора нарядов перед девушкой не стояло: мол, какое платье надеть на вступительные экзамены? Ехала в простеньком платье из ситца, чей фасон, популярный в то время, именовался задорно-романтически: «татьянка». На ногах — мальчишеские галоши, да ещё великоватые по размеру. Однако те, кто повнимательнее всматривался в румяное и пышущее здоровьем лицо юной казачки, кто обращал внимание на две пышные чёрные косы, любовно заплетенные ею, уже меньше приглядывались к полунищенскому наряду. Молодость и красота были всё же неплохой компенсацией за неподобающее для столицы одеяние.