Читать онлайн «Авантюристы гражданской войны: историческое расследование». Страница 78

В мае 1918 года девятнадцатилетний Яков «представлял свою партию в ЧК при Дзержинском». Его назначают на ответственную должность начальника секретного отдела по борьбе с контрреволюцией в ЧК. Почему?! За какие заслуги?! Вопросы, к сожалению, остаются открытыми. И можно только предполагать, какие связи или какие деньги сыграли в этом решающую роль.

В ЧК Блюмкин был принят по рекомендации ЦК левых эсеров «как специалист по раскрытию заговоров». Очень интересно — каких? Что считать заговором: «октябрьскую [310] революцию» в Одессе или участие Яши в отрядах «еврейской самообороны», которые создавал Япончик в 1917-м? О раскрытии Яшей к маю 1918-го, хотя бы одного действительного заговора историкам ничего неизвестно. Этих «заслуг» у него явно не было, иначе... Иначе наш хвастливый «герой» постоянно вспоминал бы о них устно или в своих мемуарах.

Так или иначе, в июне 1918 года его деятельность была конкретизирована — заведующий отделением контрразведовательного отдела по наблюдению за охраной посольств и их возможной преступной деятельностью. В основном Блюмкин занимался «немецкими шпионами». Ответом на вопрос о внезапном взлете карьеры Блюмкина, возможно, могут служить знание Блюмкиным азов немецкого языка и его «одесские связи» с командующим Муравьевым, который, возможно, «вышел» на немецкие деньги.

Быть может, помогли деньги экспроприированные и присвоенные на Украине. Не исключено, что своим «взлетом» он обязан дружбе с Карлом Радеком, «полубогом большевистского Олимпа», очень влиятельной фигурой тех лет.

Не задумал ли Яков повторить «подвиг Ильича» и выжать из немцев деньги на «новую революцию». Возможно, именно через Блюмкина «непримиримый антигерманец». Муравьев получал деньги от немецкого посла Мирбаха.

Попробуем разобраться. В апреле 1918 года в Москву прибывает граф Вильгельм фон Мирбах — дипломатический представитель Германии в России. Наделенный особыми полномочиями, Мирбах считался мастером политической интриги. Он умудрялся поддерживать, казалось бы, невозможные связи с явными противниками Брестского мира.

Очевидно, Блюмкин вышел на немецкого посла через его родственника, офицера австрийской армии Роберта фон Мирбаха, который продолжительное время находился в русском плену, а в апреле 1918 года был освобожден и проживал в одной из московских гостиниц. В этой же гостинице снимала номер шведская актриса М. Ланд стрем, которая неожиданно, без видимых причин, покончила жизнь самоубийством.

Возможно, у актрисы и бывшего военнопленного был роман, так как в ходе следствия Роберт фон Мирбах был арестован. Вильгельм фон Мирбах обращается в ЧК [311] с просьбой освободить родственника под гарантии посла Германии и обещает, в случае необходимости, по первому требованию ЧК «доставить» Роберта Мирбаха в ЧК для окончания следствия.

Посол «заглотнул наживку», не догадываясь, что его племянник Роберт к тому времени был уже завербован Блюмкиным как осведомитель в делах Германского посольства. Через Роберта велись секретные переговоры, а главное: в направлении Блюмкин — Муравьев, возможно, шли деньги. Германский посол, передавая деньги Блюмкину, имел возможность держать последнего в страхе перед разоблачением его неприглядных деяний.

Блюмкин сообщает Муравьеву о грозящей ему опасности. Так вначале возникает план похищения Мирбаха. Но уже в конце июня 1918 года Блюмкин и Муравьев начинают убеждать ЦК левых эсеров убить посла Германии, для того чтобы спровоцировать «революционно-освободительную войну против немецких империалистов», а за одно и для отстранения от власти сторонников Брестского мира (Ленина и его приверженцев).

ЦК левых эсеров 24 июня 1918 года принял решение «в самый короткий срок положить конец так называемой военной передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира, организовав ряд террористических актов в отношении видных представителей германского империализма».

Вечером 4 июля, беседуя с лидером левых эсеров Марией Спиридоновой, Блюмкин вызывается убить Мирбаха. План, разработанный Блюмкиным, был принят эсеровским ЦК, и покушение было назначено на 5 июля 1918 года. Однако Яков почему-то тянул и отложил исполнение теракта на день.

Граф Мирбах 5 июля посещает заседание V съезда Советов, где выслушивает множество проклятий как в свой адрес, так и в адрес своей страны, со стороны ораторов — левых эсеров. Но ему удается оставаться спокойным и сдержанным. Он слишком хорошо знал цену политической «трескотни».

А что же наш «герой»? Блюмкин в ночь перед покушением пишет прощальное «письмо к товарищу», решив после совершения теракта сдаться властям. Кому же из товарищей было оно адресовано? Возможно Муравьёву. [312]

В этом письме, которое можно воспринимать как политическое завещание, Блюмкин рассуждает о том, что толкает его на это убийство:

«Черносотенцы-антисемиты с начала войны обвиняют евреев в германофильстве, и сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и за сепаратный мир с немцами. Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особое значение. Я как еврей, как социалист, беру на себя совершение акта, являющегося этим протестом».

Обращаясь к неизвестному товарищу, Блюмкин называет его «противником сепаратного мира с Германией», заявляя, что «мы обязаны сорвать этот постыдный для России мир». Автор просит, в случае его гибели, сделать письмо достоянием широких масс. Ведь весь мир должен узнать, что «еврей-социалист не побоялся принести свою жизнь в жертву протеста...».

Блюмкин серьезно готовился к покушению. На бланке ЧК было отпечатано официальное направление для переговоров с послом Германии «по делу, имеющему непосредственное отношение к самому германскому послу». Ему помогали соратники — однопартийцы. Левый эсер, член ЦК ПЛСР П. Прошьян подделал подпись Дзержинского на документе, а В. Александрович, в то время занимавший должность заместителя Дзержинского, «приложил» печать к мандату и распорядился выдать Блюмкину машину ЧК.

В квартире у Прошьяна Блюмкин получает две бомбы{13} и два револьвера. К нему присоединяются помощники по совершению теракта — Николай Андреев и черноморский матрос из ЧК (его имя история не сохранила). Интересно, что Андреев был известен Блюмкину еще по Одессе.

6 июля 1918 года, в 14 часов, оставив шофёра и матроса в машине, Блюмкин и Андреев вошли в здание Германского посольства и потребовали аудиенции у Вильгельма фон Мирбаха. В это время посол обедал, и гостям пришлось ждать. Их приняли советник посольства граф Бассевитц и старший советник Рицлер, но пришедшие проявляли [313] завидное упрямство и настаивали на личной встрече с графом Мирбахом.