Читать онлайн «Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи». Страница 50

Да, Бакарди горой стояли друг за друга, и Марта Дюран была не последней бывшей женой одного из них, которая после развода почувствовала себя отверженной. Но Бакарди были и щедры и великодушны, и где бы ни появлялись юные Бакарди, у них всегда было много друзей. Бэзил Вун писал в своих путевых заметках, что Бакарди «славились по всему острову милосердием и дружелюбием». В Сантьяго Бэзила Вуна принимал весельчак Факундито Бакарди, сын Факундо Бакарди Моро и сотрапезник своего двоюродного брата Пепе. Когда Факундо ушел на покой, Факундито стал вице-президентом «Бакарди», но у него по-прежнему находилось время развлекать приятелей в Сантьяго и Гаване. После его трагической гибели несколько лет спустя «Нью-Йорк Таймс» писала, что Факундито с его обаянием был «одним из самых популярных людей на Кубе».

Младшее поколение Бакарди, как и их предки, были убежденными сторонниками независимости Кубы, только теперь было не совсем понятно, что это означает. Они выросли в годы, когда процветание было в фаворе, а идеализм — уже нет, в годы, когда Куба с официальной точки зрения была свободной, но с политической — оставалась бессильной. Выборы, проходившие каждые четыре года, регулярно дискредитировались обвинениями в подлоге и по большей части ни к чему не вели. Между партиями не было подлинных идеологических различий, политические соперники руководствовались по большей части рвением к кормушке — они соревновались за право распределять синекуры и раздавать подачки. После восстановления суверенитета Кубы в 1909 году Соединенные Штаты стали меньше вмешиваться в дела на острове, однако роль Соединенных Штатов в политике Кубы по-прежнему была противоречивой. Обоюдное перемирие 1903 года предоставило кубинскому сахару главенствующее место на американском рынке, снизило пошлины на ввозимые американские товары и способствовало дальнейшим американским инвестициям на Кубе. Договор привел к кратковременному росту благосостояния — ценой того, что экономика стала в огромной степени зависимой от сахарного сектора, а также от американских товаров и инвестиций, что ухудшило перспективы долгосрочного развития.

Куба процветала, когда сразу после Первой Мировой войны цены на сахар стремительно взлетели, но когда в начале 1920 годов они резко снизились, банки по всей стране начали разоряться.

Нестабильность экономики страны усугубила недовольство кубинцев политическими обстоятельствами, и к середине 1920 годов многие стали задумываться, чего, собственно, добилась страна провозглашением Кубинской Республики в 1902 году.

Весной 1924 года Эмилио Роиг де Леученринг, влиятельный гаванский юрист и интеллектуал, связанный с журналом «Cuba Contemporánea», выступил с речью под названием «Очень-даже-живая Колония: Куба через двадцать два года после Республики».

Его тон обескураживал: На наших глазах снова зазвучали те самые голоса и проявились те самые пороки, которые люди, выносившие на своих плечах Революцию, обещали искоренить: ненависть, эгоизм, жажда наживы, нелюбовь к народу, неуважение к закону, злоупотребление властью со стороны власть имущих, ужасающая пассивность тех, кто им подчиняется. Мы сменили флаги и правительство, но в итоге едва ли можем уловить разницу между сегодняшней Республикой и вчерашней Колонией».

Свободе и независимости Кубы больше не мешали ни внешние враги, ни имперские власти. Кубинцам надо было заложить основу национальной гордости и самим строить на этой основе страну. В 1925 году Роиг де Леученринг собрал команду кубинских писателей, историков, предпринимателей и интеллектуалов, и они составили роскошно изданную книгу в девятьсот страниц под названием «El libro de Cuba» — «Книга о Кубе». Их целью было подчеркнуть нереализованный потенциал своей страны: Если мы хотим занять свое место среди самых трудолюбивых и производительных народов на планете, несмотря на все тяготы колониального периода и ошибок, которые мы совершили по легкомыслию за короткий период жизни в свободной республике, что помешает нам в будущем — при наличии опыта, здравого смысла и корректировки курса — достичь высочайшего уровня процветания, прогресса и благосостояния?

«Compañía Ron Bacardi, S.A.»[8] в числе других кубинских фирм также получила предложение поучаствовать в создании фолианта. Ни одна местная компания не претендовала на столь значительный вклад в национальную промышленность. Предприятие было целиком кубинским — по-прежнему без единого цента иностранного капитала. Главное сырье – меласса — было кубинским, и именно кубинский талант и опыт позволял фирме держаться на плаву. «Эта торговая марка и это предприятие, — писали директора фирмы «Бакарди», — несомненно, составляют единое индустриальное целое, которое способствовало и будет способствовать престижу и процветанию страны, поскольку наша компания — полностью кубинская, полностью связана с нашей страной, и духовно, и экономически». В отличие от сахарных баронов Бакарди вырабатывали законченный индустриальный продукт, применяя технологию, квалифицированный труд и свои секреты дистилляции, выдержки и купажа. Поскольку солидный процент продаж приходился на зарубежные рынки, деятельность и благополучие фирмы были, как минимум, отчасти независимы от колебаний национальной экономики. Руководители «Бакарди» декларировали, что цель их фирмы — «служение Кубе», и утверждали, что рост компании в предшествующие годы был триумфом всего кубинского народа: Факты ежедневно доказывали: промышленный идеал на Кубе достижим в той же мере, что и в Манчестере, Лионе или Чикаго… Casa Bacardi [ «Дом Бакарди»] был уже не просто создателем третьего по значимости национального продукта [после сахара и табака] — он также представлял собой лучшее и самое мощное промышленное предприятие на Кубе, возможно, крупнейшее во всей Латинской Америке, и служил прежде всего очередным стимулом к развитию для кубинского народа, подлинным [источником] гордости для Республики Одинокой Звезды.

В 1927 году влияние «Бакарди» в кубинской экономике расширилось в новом направлении с открытием в Сантьяго пивоваренного завода. Никто из Бакарди не разбирался в пивоварении, и они столкнулись с жесткой конкуренцией со стороны других кубинских производителей пива, один из которых несколькими годами ранее приобрел все оборудование закрывшейся американской пивоваренной компании. Тем не менее Энрике Шуг полагал, что для высококачественного пива на Кубе остается огромный незанятый сегмент рынка. Еще в 1920 году он убедил своих партнеров приобрести прекратившую свою деятельность Сантьягскую пивоваренную компанию, а в последовавшие годы обновил и расширил завод — вложил деньги в новые котлы, пробурил скважину, чтобы улучшить водоснабжение, пригласил немецких мастеров-пивоваров, чтобы наблюдать за производством. Очередным свидетельством патриотизма семьи Бакарди стало то, что свое пиво они назвали «Атуэй» в честь героя индейского сопротивления, чье мученичество вдохновляло целые поколения кубинских патриотов.