Читать онлайн «Цмцерон». Страница 114

Итак, Цицерон отплывает из Брундизия, и корабль его скользит по морской глади далее на восток. Остановки следуют одна за другой — Диррахий, берега Эпира, Коркира. Так что он проезжает неподалеку от владений Аттика, и слуги, посланные другом, встречают его у причала, передают съестные припасы и разного рода изысканные кушанья, и Цицерон обедает в пути, по его собственным словам, «как жрецы-салии», то есть члены жреческой коллегии, которые каждый год устраивали торжественную трапезу, славившуюся обилием и изысканностью. Окончание морского пути — мыс Акций. Отсюда дорога пойдет по суше. Погода стоит прекрасная, но огибать Левкады, где море всегда бурное, Цицерон все же не решается; к тому же войти в Коринфский залив можно только, пересев на небольшое суденышко, которое, по его убеждению, недостойно римского проконсула. Все это изложено в письме к Аттику, написанном сразу после высадки у мыса Акций 14 июня. Из того же письма мы узнаем, что с Цицероном едет сын, впервые приобщающийся к обязанностям, которые, как надеется отец, ему придется рано или поздно исполнять.

Наконец — Афины, где Цицерон не бывал с юношеских лет. В пору изгнания он не решился поселиться в этом городе. Зато теперь проводит там десять дней, и их оказалось достаточно, чтобы пробудить былое отрадное чувство и возобновить знакомства с афинскими философами. Он пишет Аттику, что очарован приемом, который ему оказывают, но сожалеет, что в области философии здесь «все вверх дном»; единственный человек, у которого можно хоть что-то почерпнуть — Арист Аскалонский, брат Антиоха. Цицерон, как видим, хранит верность Академии. Однако посещает главу местной эпикурейской школы Патрона, который снова обращается с просьбой ходатайствовать перед Гаем Меммием о возвращении школе дома Эпикура: в соответствии с декретом Ареопага дом был передан Меммию, когда тот изгнанником жил в Афинах. Выше мы уже обращались к этому письму, которое столь наглядно свидетельствует о широте взглядов Цицерона. Как философ он не одобряет эпикуреизм, но относится с симпатией к проповедующим его и помнит, как много лет назад воодушевляли его лекции Федра.

К середине июля относится письмо Аттику, написанное на Делосе, в котором Цицерон описывает морской переход из Пирей, гавани Афин, к берегам Малой Азии: сильнейшие порывы ветра сотрясают родосский корабль, избранный для этого путешествия, медленность плавания раздражает, острова следуют один за другим — Дзостер, где пришлось задержаться на целый день, Хиос, Гиары, Сир, наконец Делос. Здесь путешественники решили дождаться хорошей погоды, ибо в этих краях северные ветры бывают губительны (прибавим от себя: вплоть до наших дней). Ждать пришлось не слишком долго, и 22 июля Цицерон высаживается в Эфесе, лишь однажды остановившись в пути, на острове Самосе, и не испытав ни разу приступа морской болезни. Всюду, где бы он ни останавливался, выходили приветствовать его официальные делегации и множество жителей. Редкую предупредительность проявляли и откупщики — как будто от него зависело продление откупов; не без чувства облегчения замечает он, что договоры на откупа в Киликии уже подписаны до его назначения. Хоть одна забота спала с плеч нового наместника! Примерно в это же время к нему начинают поступать первые вести из провинции: задержка жалованья привела к восстанию солдат (о чем ни прежний наместник, ни его доверенные лица не говорили ни слова), но теперь его удалось усмирить — так, во всяком случае, ему доносят. Позже Цицерон узнал, что дело было довольно серьезным: пять когорт, то есть около половины легиона, отделились от основных сил и стали лагерем близ Филомелии в Ликаонии — без единого командира, без легата или трибуна, даже без центурионов. При этом в провинции всего находилось лишь два легиона, а парфянская угроза вырисовывалась все яснее.

В письме Катону, написанном в конце 51-го или в начале 50 года, Цицерон подробно описывает меры, которые принял, чтобы справиться со всеми трудностями. Едва пересекши границы провинции, он в каждом более или менее значительном городе, встречавшемся ему на пути, стал проводить собрания местных магистратов, на которых рассматривал бесчисленные жалобы на действия прежнего наместника. Объявил недействительными незаконно введенные налоги, значительно снизил налоги на прибыль, некоторые из которых достигали 48 процентов, и аннулировал долги городов, записанные за ними без всяких на то оснований. Затем Цицерон уладил историю с взбунтовавшимися солдатами, и легат Марк Анней по его поручению вернул их в лагерь под Иконием. Справившись с этими делами в первые дни августа, Цицерон приступил к воинскому набору. Он призвал ветеранов, сформировал из них особое подразделение «вновь призванных», укомплектовал отличный, по его словам, кавалерийский отряд и вспомогательные когорты, в которых служили граждане свободных городов и подданные вассальных Риму царьков. Когда Цицерона назначили наместником Киликии, а Бибул уже отбыл в свою провинцию Сирию, речь шла о том, чтобы дать им право набрать легионы в Италии и из римских граждан. Сенат, однако, воспротивился, скорей всего потому, что совсем недавно в Риме прошли массовые мобилизации в армии Цезаря и Помпея. Цицерону приходилось полагаться лишь на ресурсы своей провинции. Ему удалось собрать довольно большое войско, с которым он 24 августа прибыл в Иконин и восстановил в армии, там стоявшей, дисциплину и порядок. Теперь можно было отправляться в собственно Киликию. Сначала Цицерон думал ехать кратчайшим путем, но прибыли посланцы царя Коммагены Антиоха и в крайнем волнении сообщили, что парфяне пересекли границу Сирии. Цицерон тотчас решил двигаться северным путем через Каппадокию, где на плоскогорьях никакие естественные препятствия не могли задержать наступление врага; в Киликию же из Сирии вели лишь два узких горных прохода, которые легко удержать даже небольшими силами. Кроме того, Каппадокия была вассальным царством (там правил царь Ариобарзан), и допустить туда парфян нельзя было пи под каким видом, тем более что в этом случае от Рима оказался бы отрезанным его официальный союзник царь Армении. Цицерон стал лагерем в Кибистре на границе Каппадокии у подножия Киликийских гор. Отсюда он мог двинуться навстречу парфянам, откуда бы они не появились, с севера или с юга.

Весть о случившемся немедленно распространилась по всей Малой Азии. У одних наступление парфян породило страх, у других — надежду. Надежным союзником Рима в этих краях был царь Галатии Дейотар. К нему Цицерон и его брат отослали сыновей в ту пору, когда сами включились в военные действия. Некогда Дейотар оказал римлянам поддержку в борьбе против Митридата, за что римское правительство прирезало к его владениям новые земли. Узнав о вступлении парфян в Сирию, Дейотар направил к Цицерону послов сообщить, что собирает войско и в ближайшее время придет на помощь наместнику. Цицерон велит его благодарить, просит поторопиться и в ожидании обещанных подкреплений на пять дней задерживается в Кибистре. За эти пять дней ему пришлось разбираться во внутренних делах Каппадокии. Едва римская армия появилась здесь, как проримская партия при дворе царя Ариобарзана сообщила проконсулу о заговоре против царя, о котором сам царь не подозревал. Цицерон собрал необходимые сведения и выяснил, что за спиной заговорщиков стоит великий жрец богини Ма Архелай, сменивший жреца с тем же именем, который женился на Беренике Египетской и погиб под Александрией. Архелаю дали понять, что ему следует покинуть страну, что он тотчас же и сделал. Предусмотрительность и энергия Цицерона не только спасли Ариобарзана, но и обеспечили спокойствие в тылу римской армии.