Читать онлайн «Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах». Страница 32

В сознании крестьянина создалось представление, что большевики — это одно, а коммунисты — другое. Нашей партии, когда она носила старое название, действительно пришлось совершить лишь буржуазно-демократическую революцию в деревне в 1918 г., и особенно ненавистный для мелкой буржуазии 1919 год с его продразверсткой врезался в сознание крестьянина, как плод творчества «коммуниста», а не большевика. Как же было не идти мелкому буржуа за анархистами, когда они тоже против помещика, призывают к вооруженной борьбе с ним и в то же время против коммунистов и призывают к той же расправе с ними? Понятие власти для деревни всегда было связано лишь с представлением о налогах, советская же власть довела прямой налог до максимума (но заявлению Цюрупы, продналог 1921 г. составлял 339 % довоенного прямого налога[98], а продналог ведь мягче мягкого по «сравнению с продразверсткой).

«Вольный советский строй» означал для крестьянина отказ от налога на содержание государственного аппарата, на поддержку городов. Замкнувшееся, вернувшееся к натуральному периоду крестьянское хозяйство не нуждалось в городе, вернее, город ничего не мог дать взамен деревенских продуктов. Лозунг «вольных советов» выражал в устах середняка его тенденции против крепостнических остатков и капитализма прежде всего, но также и против военного коммунизма. Этот лозунг выражал в устах кулачества как его антикрепостнические, так и антисоциалистические тенденции. В борьбе против военного коммунизма создался блок кулаков — середняков с руководством первых. Но перед этим блоком часто вставала дилемма выбора или помещика или военного коммунизма. Гегемоном всей русской контрреволюции в силу исторических причин становился помещик. Всякая местная контрреволюция, начинавшаяся как контрреволюция торговой или торгово-промышленной буржуазии, не могла ограничиваться лишь самообороной от советской власти, а должна была переходить в наступление и расширять свою территориальную и социальную базу. А превращаясь из местной во всероссийскую контрреволюцию, она отдавала гегемонию русскому помещику (вернее, он забирал ее). Так было с колчаковщиной, с деникинщиной и другими крупными контрреволюционными движениями. Гегемон противной стороны — пролетариат — принужден был; проводить социалистическую революцию методами военного коммунизма, что отбрасывало крестьянство от советской власти. Хотя упомянутый нами блок был и претив помещика и против военного коммунизма, но борьба против одной из этих сил усиливала другую. Из двух зол нужно было выбирать наименьшее. Блок неизбежно должен был расколоться. Кулак, хотя и был противником помещичьей и сторонником буржуазной власти, готов был идти на союз с помещиком во имя разгрома советской власти. Середняк же ни в коем случае не хотел и не мог идти на примирение с помещиком, и для него более приемлемой являлась советская власть. Поэтому-то вся история махновщины есть история метания юго-степного середняка между реакцией и революцией.

Три раза был Махно в союзе с советской властью: в 1918 и в начале 1919 года — в борьбе против гетмана и Краснова — в конце 1919 г. — против захватившего всю Украину и юг России Деникина, и в конце 1920 г. — против Врангеля. Когда же помещичья реакция не нависала над головой, махновская армия дралась против советской власти. Когда Махно сражался с советской властью, кулак был особенно активен и становился во главе махновского движения.

Лозунг «вольных советов» означал: «советская власть без коммунистов» и с большим успехом мог служить орудием в руках буржуазии, ибо устранение руководящей партии пролетарской революции означает гибель пролетарской революции. «Безвластная» власть, установленная махновцами в занятой ими области, доказала, что ничего общего с социалистической революцией она не имеет, хотя и клялась ее именем при каждом удобном случае. Она была бессильна даже разрешить стоявшие перед ней вопросы.

Основными вопросами, которые должны были встать перед махновской властью в таком промышленном центре, как Екатеринослав, были финансовый и рабочий вопросы и борьба с контрреволюцией. Ни одного из этих вопрос махновщина не разрешила.

Как махновцы разрешали финансовый вопрос в своей «безвластной» стране? Анархо-махновцы, когда находились у власти, не сумели разрешить этого вопроса и плыли по течению.

Белогвардейцы, захватывая области, занятые ранее большевиками, обычно аннулировали совзнаки. Наоборот, приход Красной армии означал аннулирование всех несоветских денег. Лишь в 1919 г. советская власть не аннулировала деньги петлюровского правительства. Это было вызвано исключительными обстоятельствами. В 1919 году, когда пришла советская власть да Украину, у населения денег советских быть не могло, и аннулирование петлюровских денег нанесло бы значительный ущерб трудящимся. Деньги донские и прочие были безусловно аннулированы, а крестьянство владело, главным образом, гетманскими деньгами, и сохранение их на некоторое время означало сохранение экономических связей с деревней до внедрения в нее сов-знаков.

Когда Махно занял Екатеринослав, Никополь и другие места, он не аннулировал никаких денег. Этим самым он одновременно поддерживал финансовую систему деникинцев, петлюровцев и советской власти. Правда, население ожидало, что приход Махно означает скорый приход советской власти. Это отразилось на курсе совденег. Когда Махно вошел в пределы Херсонской губернии, курс советских денег поднялся на 50 % на подпольной «бирже», где они тайно котировались[99]. Население по простоте душевной полагало, что Махно не только постарается нанести удары деникинцам оружием, но и по финансовой системе Добрармии. Этого сделано не было. Мало того: восстановлены были даже царские деньги. Так, например, приказом № 8 от 201 1920 г. комендант гор. Никополя Скалдицкий устанавливал, что «к приему подлежат деньги, кредитные билеты романовские, керенские, советские, украинские, думские, донские и купоны всех образцов и купюр. Виновные в неисполнении сего приказа, — грозило махновское начальство, — будут наказаны как контрреволюционеры». Поистине «шиворот навыворот»: контрреволюционная поддержка павших правительств рассматривалась как революционная мера. Социальная подоплека этого приказа чрезвычайно прозрачна. Больше всех страдал от денежной инфляции крестьянин. У него задерживались и застревали «бумажки» правительств, которые на Украине менялись через каждые 6 месяцев. Кроме того, кулак накопил уйму денег за время существования всех правительств на Украине, да еще у него осталось кое-что от «старого доброго николаевского времени», и он решил их сбыть, объявляя высшей революционностью защиту своего кармана.