Читать онлайн «Нерон». Страница 26

Дворец обязан названием «Золотой дом» использованию для отделки большого количества ценных металлов и правителю, который соорудил сцену из этого дворца-рая. В долине за дворцовым атрием и холмами простиралось искусственное озеро, упомянутое Светонием: на его месте ныне возвышается Колизей. Среди большого количества строений, перечисленных Светонием, выделяется центральное здание. Никогда оно не было в таком ужасном состоянии, как сейчас. Уже через полстолетия после смерти Нерона входы заколотили, перекрыв приток воздуха и солнца в два крыла на трех этажах. Ротонда, о которой говорил Светоний, главный зал не сохранились. Мы не знаем, какой в точности механизм, скорее всего, гидравлический, осуществлял поворот купола. Сенека упоминает о существовании в то время подвижного потолка. Термы и вестибюль, большой двор с колоннами всегда впечатляли посетителя. Здесь возвышалась бронзовая статуя, «смотрящая» в сторону Форума: впоследствии Веспасиан заменит ее голову Нерона на голову Бога Солнца. Повсюду можно было видеть работы знаменитых скульпторов. Среди них Пракситель. Господствовали живые и яркие краски, интересный факт — белое было основным цветом Золотого дома, в то время как в Помпеи преобладал красный цвет. Пейзажи, персонажи, животные, трофеи, сцены из мифов оживляли большие поверхности, украшенные точными линиями. Золото, ценные камни, [134] мрамор и мозаика придавали зданию ослепительный вид. Символика кажется проще, чем задумывалось. Оранжевый цвет подчеркнул религиозный или политический символ, господствующий в помещении Золотого дома, в нем находят черты восточных и эллинских культур. Дворец был задуман как загородный дом.

Построенный в честь императора, чью славу укрепило поражение армянского царя Тиридата, комплекс соединил в себе римские традиции аристократических владений, дворцы и парки эллинских монархов, «райские сады» иранских царей. На открытии дворца Нерон сказал только: «Наконец-то я начну жить по-человечески». Сенаторская оппозиция ненавидела дворец, построенный за счет ограбленных граждан. А что ныне осталось от дворца, парка, садов, павильонов, колонн в райском стиле, иранских правителей и восточных гаремов, самих наследников, парфянских и вавилонских памятников? Что осталось от Нерона? Чего добился он, воспитанный в духе «нового солнца»?

Единственно, Отон действительно постарался продолжить строительство гигантского парка — дворца-рая. Его последователи поступали не так. Веспасиан отдал часть парка для посещения публики. Флавий построил Колизей, там, где раньше возвышался колосс и простиралось озеро. Тит перестроил бани, находившиеся на территории архитектурного ансамбля. Траян закрыл входы в нероновские здания и сам построил [135] бани. Однако в помещении морского театра есть странный зал с зонтиком под куполом, напоминающим вращающийся потолок в Золотом доме.

Эта связь не кажется нам случайной. Золотой дом открывает дорогу для изменения менталитета старого римского города в сторону к социально-культурному пласту империи, играющей главную роль во всемирной истории. В итоге, обе личности — Нерон и Адриан несут в себе восточные составляющие. Неронизм, по мнению его вдохновителя, должен заполнить пустоту, оставшуюся после представителя старого мира. Он ошибся. Но его неведением было вызвано к жизни удивительное творение, храм Солнца, Золотой дом.

Строительство дворца-рая стоило чудовищно дорого. Многие скульптуры и произведения искусства, собранные здесь, были вывезены из храмов и городов Эллады и Востока. Еще перед пожаром в Риме, Нерон поручил Акрату, императорскому вольноотпущеннику, составить коллекцию, достойную правителя. После пожара посланники разлетались во все концы Греции и Азии, прибирая к рукам все, что могло понравиться императору. Дельф, Олимпия, Афины, Пергам были лишены части их художественных ценностей. Из [136] Греции вывезены произведения Праксителя, украсившие Золотой дом. Среди придворных, которых использовал Нерон, назовем философа-стоика Секунда Карринаса, Кальвию Криспиниллу, Ватиния и Эгиала.

Даже в самом Риме император, не колеблясь, переплавлял статуи из золота и серебра, в том числе из Пенат, чтобы иметь деньги, которых ему катастрофически не хватало. Никогда прежде императорские чиновники не могли заниматься такими поборами до значительных изменений в политике Нерона, о которых мы уже упоминали. Чтобы убедиться в силе перемен, достаточно взглянуть на список новых консулов. Выясняется, что если до 61 года магистратов набирали из членов римских семей или известных сенаторов, отличавшихся своими консервативными убеждениями, то после 61 года их последователи принадлежали в основном к совершенно различным категориям, вплоть до техников и военных. И лишь в 64-65 годах к власти в римских магистратах пришли наиболее уважаемые люди. Другой признак — количество консулов. После 61 года он начал сокращать количество консулов, что всегда являлось знаком ухудшения отношений между императором и сенатом.

Кто же эти новые люди? Если некоторые просто доносчики, такие как Эприй Марцелл, то среди других можно встретить честных военачальников, таких как Вергиний Руф, представитель [137] нового поколения сенаторов, Цезоний Пэт, командующий римским соединением в Армении, Светоний Паулин, Лициний Муциан и Петроний Турпилиан, тоже военный, известный своей верностью Нерону, и, может быть, Марк Ульпий Траян, отец будущего императора Траяна. Прибавим к ним еще одну персону, очень влиятельную при дворе, — Петрона Нигера, интеллектуала и философа, поклонника Луция Телезина и Силия Италика, оба писатели и приверженцы Нерона. Хотя один из них — провинциал Ульпий Траян — приехал из восточной части Империи, все прочие в основном итальянцы, самого скромного происхождения. Не надо забывать, что Нерон с трудом мог вводить в сенаторские магистраты представителей греко-восточных провинций — изменения в умонастроениях римлян еще не очень значительны.

Хотя в 61 году произошел настоящий переворот в политике Нерона, не нужно думать, что сразу наступили какие-то глобальные изменения. Не стоит зря разделять царствование Нерона на два периода, независимых один от другого и противостоящих друг другу. Нерон всегда верил в свое признание монарха антониевского толка и в необходимость усиления своего авторитета государя. Он всегда действовал по обстоятельствам. Источники явно преувеличивают значение поворота, который так или иначе проводился в жизнь. [138]

Поворот был неотвратим, поскольку предпринят в авторитарном режиме. Нерон хочет укрепить свою власть и заставить принять идеологию, которую выражает. В этот период он, разумеется, сталкивается с неизбежной оппозицией. Верный логике, он мог лишь чуть смягчить свои требования, но не отказался от репрессивных мер. Это был своего рода эксперимент. Нерон поступил так, как до него поступал Гай Калигула и после него поступит Домициан. Сенека делал упор на объединение. Он потратил много сил, но зашел в тупик: нельзя примирить непримиримое. Для успешного завершения преобразования нужно было, чтобы Нерон придерживался принципов Антония или сенаторские аристократы примирились с тем, что стали послушным инструментом абсолютизма. Эта была немыслимая альтернатива: императора не удовлетворила философская деспотия, он жаждал свободной автократии, соответствовавшей поразившей его мании величия. Что касается сенаторов, то они, без сомнения, были поставлены в положение приближенных восточного деспота.