Читать онлайн «Галилео Галилей. Его жизнь и научная деятельность». Страница 18

В письме от 21 мая, после разговора с папой, Никколлини сообщает тосканскому князю, что дело Галилея, вероятно, кончится запрещением книги, а ему самому назначено будет какое-нибудь очистительное покаяние. В письме от 18 июня, то есть за три дня до объявления приговора, Никколлини вновь имел аудиенцию у папы, о которой он и дает отчет своему государю. Папа сказал ему, что теперь дело кончено и что на днях утром Галилея потребуют для объявления приговора. Никколлини начал умолять папу о смягчении приговора, если конгрегация отнеслась к Галилею слишком строго, просил сделать снисхождение осужденному и тем оказать внимание к монарху, представителем которого он является и который лично засвидетельствует свою благодарность его святейшеству. Папа отвечал на это, что Галилею лично сделано всякое возможное снисхождение, но что касается до его мнений, то нельзя иначе поступить, как запретить их, так как они противны Св. Писанию, исшедшему «из уст Божиих». За нарушение же приказания не распространять своих мнений, данного Галилею в 1616 году, он по всегдашнему обычаю должен будет пробыть некоторое время в тюрьме. После этого Никколлини вновь начал упрашивать папу смягчить участь, готовящуюся Галилею, приняв во внимание его преклонный возраст, его старческие недуги и полную покорность церковной власти. Папа отвечал, что самое меньшее, что можно сделать, это – сослать Галилея в какой-нибудь из дальних монастырей.

Таким образом, участь Галилея была уже решена, и последний акт позорной комедии приближался. В письме к великому князю от 26 июня Никколлини сообщает следующее: «В понедельник 20 июня, вечером, синьора Галилея потребовали в инквизиционный суд. Он явился туда утром во вторник 21 июня и был там задержан для допроса и испытания. В среду 22 июня его отвели в церковь св. Марии над Минервой пред лицо кардиналов и прелатов конгрегации. Там ему не только прочли приговор, но и заставили торжественно отречься от своих мнений».

Отречение это состояло в том, что великий философ, стоя на коленях, в одной рубашке, то есть в одежде кающегося грешника, и опираясь рукою на Евангелие, прочел перед многочисленным собранием народа в упомянутой церкви, от своего лица, сочиненную инквизиторами на латинском языке длинную речь, которую его заставили подписать. Мы не выписываем здесь перлов этой церковной латыни и отсылаем желающих познакомиться с этой речью к сочинению Ассонова «Галилей перед судом инквизиции», где эта речь и приговор инквизиции приведены как в латинском подлиннике, так и в русском переводе. Скажем только, что в речи этой Галилей, как бы от своего имени, признаёт себя истинным католиком; говорит, что он всегда верил, верит и будет верить всему тому, чему учит святая, католическая и апостольская церковь; исповедует свою вину, состоящую в том, что ослушался принятого ранее постановления и написал книгу, подавшую повод сомневаться в правоте его убеждений; он проклинает и ненавидит всякие учения, противные церкви и Св. Писанию; и, наконец, обещает доносить святому судилищу о всяком еретике и всякой ереси, если он об этом узнает. Перед этим отречением Галилею, также публично, был объявлен приговор инквизиции, тоже на латинском языке. Вина Галилея состояла, согласно этому приговору, в том, что в своих сочинениях он поддерживал и распространял ложное, еретическое и противное Священному Писанию и здравому смыслу учение о том, что: 1) Солнце неподвижно стоит в центре мира и что 2) Земля не находится в центре мира и не остается неподвижною, а движется.

Нечего и говорить, что Галилей ни на минуту не мог усомниться в истине того, что этот приговор признавал ложью. Отречение его было чисто вынужденным, так как, если бы Галилей на него не согласился, то ему грозила участь Джордано Бруно, Оливы, члена Флорентийской академии дель Чименто, физика Янсинуса и многих других, подвергшихся истязанию и смерти.

Лично Галилей был осужден на заключение в тюрьме, на срок, определение которого предоставлялось милосердию его святейшества; во искупление же своего греха он должен был каждую неделю прочитывать семь покаянных псалмов в продолжение трех лет. После прочтения приговора Галилей был отведен в тюрьму, в которой он пробыл, однако, менее двух суток, потому что папа заменил ему тюрьму заключением в саду одной из вилл Медичи – Trinita del Monte, куда он и был переведен в пятницу 24 июня. Но и здесь он пробыл менее двух недель. По ходатайству Никколлини папа разрешил Галилею поселиться в Сиене, во дворце епископа Пикколомини, куда он и отправился, покинув Рим 6 июля 1633 года.

Во дворце епископа Пикколомини, бывшего своего ученика, Галилей прожил под надзором инквизиции пять месяцев. Здесь неутомимый старец вновь принимается за научные исследования: он занимается исследованиями над сопротивлением твердых тел. Этому вопросу он посвятил особое сочинение, которое, однако, затеряно и не дошло до нас. Наконец, по новому ходатайству тосканского посланника, Галилею разрешено было возвратиться на родину. В декабре 1633 года он покинул Сиену и поселился в своем деревенском домике в местечке Арчетри близ Флоренции. Здесь он и оставался пленником инквизиции до конца своей жизни, так как ходатайство его жить во Флоренции не только не имело успеха, но и сопровождалось еще угрозой перевести его в инквизиционную тюрьму, если он будет надоедать своими просьбами.

Остановимся несколько на спорном вопросе о том, был ли Галилей при допросах подвергнут пытке, этому обычному средству узнавать правду в судах инквизиции.

Галилею было сделано всего четыре допроса: первый—12 апреля, после которого он был задержан при суде инквизиции и оставался здесь до второго допроса 30 апреля; вслед за этим допросом в тот же день он отпущен был в дом посольства. Для допроса 10 мая он был потребован из дома посольства и по окончании его тотчас же был отпущен обратно. Четвертый допрос происходил 21 июня, после чего Галилей был задержан при суде на сутки до объявления ему приговора. Таким образом, Галилей мог быть подвергнут пытке лишь при первом допросе, или в промежуток времени между первым и вторым допросами, и при четвертом допросе, причем в этот последний раз пытка не могла быть жестокою, так как иначе повлекла бы за собой болезненное состояние, и Галилей не мог бы на другой день предстать перед публикой для слушания приговора и прочтения формулы отречения. Против применения пытки в первом случае говорят письма самого Галилея, насколько можно им доверять при тех условиях, в которых они были писаны, как мы об этом заметили уже выше. Особенное сомнение вызывает продолжительная болезнь Галилея, о которой он сообщает во втором письме, и упоминаемое им ободрение со стороны инквизиторов. Что касается четвертого и последнего допроса, то как в протоколе допроса, опубликованном аббатом Марини, так и в приговоре, встречаются выражения, в которых нельзя не видеть указания на то, что пытка к Галилею была применена, хотя и в одной из легких форм. По крайней мере, есть все основания утверждать это, пока документально не будет доказано противного, причем само нежелание церковной власти обнародовать все документы, относящиеся к этому делу даже теперь, через 250 с лишним лет после процесса, может служить доводом лишь в пользу высказанного нами весьма вероятного предположения.