Читать онлайн «Подвиг пермских чекистов». Страница 73

И снова допросы. До той поры, пока не последовало признание: «Под своей фамилией я пришел к фашистам». Сделал Николаенко-Будакин-Карась это признание — немедленно возник новый вопрос:

— Почему же народу вы известны как Карась?

Первый ответ явно был рассчитан на простачка:

— Они всем велели так делать.

Тут же последовало спокойное возражение:

— Сами прекрасно знаете, что лжете.

Не глядя в свои записи, Шляпников назвал почти два десятка фамилий вражеских пособников. Не выдуманных, а подлинных.

Долгое упрямое молчание, ссылки на незнание причины. Но терпение и умение всегда побеждают в подобных поединках, и вот уже звучит невнятно:

— Они сами так сделали, а зачем — не ведаю.

Не стану описывать все перипетии борьбы чекиста Шляпникова с этим вражеским пособником, имевшим три фамилии, скажу самое главное: Николаенко-Будакин-Карась не только зверствовал во время гитлеровской оккупации, он прошел еще и специальную школу и был оставлен для шпионской деятельности. Причем его хозяева не верили, что он благополучно минует все чекистские кордоны, поэтому и велели ему самому явиться с повинной, сознаться в дезертирстве и воровстве. Дескать, будут тебя судить, отправят в тюрьму — и только. Зато, когда со временем легализуешься, пустишь корни, придет наш человек; будешь ему беспрекословно подчиняться — заживешь в достатке и на старость кое-что скопишь; за малейшее неповиновение — смерть.

Поздней ночью Шляпников закончил оформление документов на задержанного, приказал на рассвете отправить его в «Смерш» своего корпуса и... остался за своим рабочим столом. Он писал письмо незнакомым чекистам одного из уральских городов, что его подчиненный товарищ Тягнирядно в настоящее время находится в госпитале на излечении, поэтому оказывать материальную помощь своей семье не сможет. Просьба помочь жене чекиста добраться до станции Лозовая, где проживают ее родственники.

Это далеко не единственный случай, когда Шляпников, хотя служебных дел и было более чем достаточно, все же выкраивал время на дружеский разговор с загрустившим товарищем, на помощь тому, кто в ней нуждался. А вот в Пермь, где все эти годы жила его семья — жена, сын и две дочери, с просьбой о помощи он обратился только раз. Когда из письма жены узнал, что сын плохо ее слушается. Приехать домой и поговорить с сыном, воздействовать на него — было невозможно. Но, считая, что Советская Армия — прекрасный воспитатель и в какой-то мере может парню временно заменить отца, попросил определить его воспитанником в какую-нибудь воинскую часть. И тогда военком написал командиру в/ч № 11154, куда воспитанником был определен сын чекиста: «Прошу учесть тяжелое материальное положение семьи майора Шляпникова...»

Александр Демидович хорошо знал, как невероятно трудно приходилось его семье. Из писем жены и товарищей по прежней работе. Знал и то, что товарищи, как могли, помогали его семье. А сам он высылал только денежный аттестат. Конечно, можно бы хоть изредка отправлять домой небольшие продуктовые посылочки. Но это было бы против его совести чекиста. Да и не он ли всю жизнь бдительно следил за тем, чтобы закон был одинаков для всех людей?

Весна 1945 года догнала Шляпникова на территории фашистской Германии, где фронтовым чекистам и вовсе было не до отдыха: ведь теперь вражеский агент, приняв личину самого обыкновенного, самого мирного обывателя, мог вести наблюдение из окна своего дома; случалось, их, вырядившихся соответствующим образом, чекисты извлекали из ликующих толп недавних узников лагерей смерти или вчерашних рабов, долгие годы горбатившихся в шахтах, на заводах и фабриках ненавистной фашистской Германии.

Теперь суток и вовсе не хватало. Однако фронтовые чекисты не роптали, не жаловались. Они просто работали, как могли, быстро и тщательно.

Да, расцветала весна 1945 года. Ласково пригревало солнышко, задорно журчали ручьи и восторженно щебетали пичуги, обихаживая свои гнездовья. Сам воздух весны 1945 года, казалось, был напоен предчувствием скорой Победы.

Но война всегда была невероятно жестокой. Никому из воинов не дано знать, когда она нанесет ему смертельный удар. Случалось, одного она убивала в тот момент, когда он еще только ехал к фронту. А у другого отняла жизнь за миг до победы. Или даже после нее. Чекиста Александра Демидовича Шляпникова смерть нашла весной 1945 года. В Германии, в городке Грюнвейде, за два месяца до победы.

И вот в далекую Пермь пришло письмо:

«Многоуважаемая Ольга Александровна!

Мы, близкие друзья и боевые товарищи Вашего мужа, с искренним прискорбием вынуждены сообщить Вам о тяжелой утрате самого близкого для Вас человека, а для нас чуткого, внимательного начальника и товарища Александра Демидовича. 17 марта он в Немецкой Силезии был тяжело ранен многими осколками мины, а скончался 19 марта в госпитале, куда мы доставили его...

Мы знаем, что эта утрата для Вас чрезмерно велика, она велика и для нас, прошедших вместе с Александром Демидовичем трехлетний трудный боевой путь... Но не в обычаях советских людей приходить в отчаяние...»

Десять человек подписало это письмо. По поручению всей мотострелковой бригады.

Не почтой, а специальным нарочным были доставлены это письмо и боевые награды чекиста Шляпникова — орден Красного Знамени, медаль «За боевые заслуги». И явился тот нарочный прежде всего к начальнику управления НКГБ по Пермской области, явился с другим письмом. С тем самым, в котором сначала сообщалось о героической гибели чекиста, а потом излагались просьбы:

«...б) Через сотрудников Вашего отдела, знающих тов. Шляпникова и его семью, принять необходимые меры для подготовки его жены к получению извещения о смерти ее мужа, в) По силам Вашей возможности оказать помощь семье погибшего гвардии майора Шляпникова...»

Свой краткий рассказ о славном чекисте закончу вот этим маленьким сообщением: только временно, пока корпус выполнял задание Верховного Главнокомандования Советской Армии, тело гвардии майора Александра Демидовича Шляпникова покоилось в немецкой земле. Потом оно со всеми воинскими почестями было доставлено в город Львов, где и захоронено среди воинов, павших смертью храбрых при освобождении этого города от гитлеровских оккупантов.

Жители древнего города приходят к скромной могиле, возлагают на нее живые цветы. Несут свою вахту Памяти пионеры... Это благодарная дань уважения к человеку, который ценою собственной жизни заплатил за счастливое будущее всех людей.