Читать онлайн «Теория праздного класса». Страница 114

Образование, стало быть, зарождается как побочный результат деятельности праздного класса жрецов, а высшее образование, до недавнего времени по крайней мере, оставалось в известном смысле побочным продуктом или побочным занятием духовенства. Когда увеличилась сумма систематизированных знаний, тут же возникло разделение, которое прослеживается с самого начала истории образования, — между эзотерическим и экзотерическим знанием; первое — насколько между тем и другим имеется существенная разница — включает в себя знания, главным образом бесполезные в экономическом или производственном отношении, а последнее включает в себя преимущественно знания о привычных производственных процессах и тех природных явлениях, которые человек обычно использовал для создания материальных условий жизни. Эта разграничительная линия со временем стала, по крайней мере в общем понимании, обычной границей между высшей и низшей ученостью.

Знаменательно, что ученые слои во всех общностях, имеющих примитивный уровень развития, являются ярыми сторонниками этикета, статуса, соблюдения субординации, рангов и званий, ритуалов, ношения парадных одеяний по случаю ученых церемоний, а также атрибутов учености вообще, что свидетельствует не только о тесном родстве с ремеслом жреца, но и служит указанием на тот факт, что их деятельность относится к той категории демонстративной праздности, которая известна как воспитанность и образованность. Естественно, это лишний раз подтверждает, что высшее образование в стадии его зарождения является занятием праздного класса, точнее, подставного праздного класса, находящегося на службе у «потусторонней аристократии». Однако это пристрастие к атрибутам учености указывает также еще на одну точку соприкосновения или на непрерывную связь, существующую между жреческой функцией и функцией ученого. По происхождению образование, так же как и деятельность духовенства, во многом является результатом развития тайной магии; и поэтому магический аппарат формальностей и ритуалов сохраняется в ученых кругах как нечто само собой разумеющееся. Ритуал с его атрибутами обладает магическим действием, создавая эффект присутствия оккультных сил, так что его наличие в качестве неотъемлемого фактора на ранних этапах развития магии и науки столь же отвечает этому особому назначению, как и является результатом почтительной привязанности просто к символике.

Это представление о действенности символического ритуала, а также «симпатический» эффект, производимый посредством ловкого обращения с традиционными принадлежностями при совершении какого-либо действия, конечно, более явно и в большей мере присутствует в магической практике, нежели в обучении наукам, даже оккультным. Однако, я боюсь, найдется мало людей с культивированным представлением об академических достоинствах, для кого связанные с наукой ритуальные принадлежности были бы совсем бесполезны. Каждый, кто поразмыслит над историей образования, заметит, с какой цепкостью удерживаются эти ритуальные атрибуты в ходе развития цивилизации. Даже в наши дни встречаются такие вещи, как шапочка и мантия, матрикуляция[47], обряд посвящения и церемония вручения дипломов, а также присуждение ученых степеней, званий и отличий, производимое таким образом, что наводит на мысль о чем-то вроде передачи апостольской благодати. Несомненно, все эти характерные признаки учености — ритуалы, одежды, сакраментальное посвящение, передача особых званий и достоинств посредством наложения рук и т. п. — непосредственно заимствованы из практики духовенства, однако их происхождение можно проследить и глубже, до источника, из которого они были почерпнуты уже обособленными, собственно жреческими слоями в процессе дальнейшей дифференциации, когда жрец начинает отличаться от колдуна, с одной стороны, и от слуги земного господина — с другой. По их происхождению, а также по психологической сущности эти обычаи и представления, на которых они основываются, относятся по меньшей мере к той стадии развития культуры, когда еще изгоняли злых духов и вызывали дождь. В обрядах благочестия, как и в системе высшего образования, они продолжают сохраняться как пережитки весьма примитивных форм анимизма, характерных для ранних этапов развития человеческой природы.

Можно с уверенностью сказать, что эти ритуальные черты системы образования в настоящее время и в недавнем прошлом имеют место прежде всего в высших учебных заведениях, дающих гуманитарное, или классическое, образование, а не технические, или практические, знания. Эти ритуальные черты в той мере, в какой ими обладают технические, не столь престижные отрасли образовательной системы, были, как видно, заимствованы у первой категории учебных заведений; и было бы, мягко выражаясь, крайне маловероятно, чтобы они продолжали свое существование, не находя постоянной поддержки в примере, подаваемом высшими, классическими ступенями образовательной системы. Усвоение ритуалистической практики преподавателями практических школ — явление подражательное, имеющее место благодаря сильному желанию насколько только возможно следовать нормам академической почтенности, которые устанавливаются высшими социальными рангами и классами; а к тем в свою очередь эти нормы переходят по законному праву фамильного наследования.

Вполне можно сделать еще один шаг в нашем анализе. С наибольшей силой и, казалось бы, самопроизвольно сохранение ритуалистических черт и возвращение к ним обнаруживается среди тех учебных учреждений, которые имеют отношение прежде всего к образованию духовенства и праздного класса. Соответственно должно быть ясно, и это действительно вполне очевидным образом следует из обзора недавних изменений в жизни колледжей и университетов, что всякий раз, когда учебные заведения, основанные для просвещения низших слоев в непосредственно полезных отраслях знаний, перерастают в высшие учебные заведения более престижной категории; вместе с их переходом из области грубой практичности в более высокие, классические сферы происходит развитие ритуального церемониала и его атрибутов, а также усовершенствование академических «функций». Начальной целью этих учебных заведений и той функцией, которую им приходилось выполнять на первом из этих двух последовательных этапов развития, была подготовка молодежи из трудолюбивых слоев к работе. На более высоком, классическом уровне обучения, к которому обыкновенно стремятся все учебные заведения в их развитии, основной целью становится приготовление молодежи из рядов духовенства и праздного класса или же зарождающегося праздного класса к материальному и нематериальному потреблению — принятым в обществе, благопристойным образом и в доставляющем почет объеме. Столь счастливый переход в высшую категорию являлся обыкновенно участью учебных заведений, основанных «друзьями народа» для помощи усердным молодым людям; и в тех учебных заведениях, где этот переход производился по правилам хорошего тона, наблюдалась обычно, если не неизменно, соответствующая перемена к более ритуальному образу жизни.