Читать онлайн «Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха». Страница 38

1-й британской бронетанковой дивизии охранения удалось прорваться к Амьену и 30 августа пленить в Сале командующего 7-й армией, генерала Эбербаха, в то время как к нему переходило командование от командующего 5-й танковой армией, обергруппенфюрера СС Зеппа Дитриха. Дитрих и полковник фон Герсдорф, начальник штаба 7-й армии, как раз успели скрыться. Пехотный генерал Бранденбург взял на себя командование 7-й армией несколько дней назад.

Лавина катилась вперед, увлекая все на своем пути.

Часть группы армий «Б» стойко держалась в районе Компьень – Суасон. Здесь также союзникам удалось совершить прорыв 28 августа, и их танки и артиллерия подвергли интенсивному обстрелу штаб группы армий. Штаб группы армий был перемещен в Шато-Авринкур к западу от Камбре.

Союзники стояли у Соммы, Уазы и Марны близ Шалона. «Крепости» на побережье окружались одна за другой.

После того как штаб группы армий «Б» прибыл на новое место, от Верховного командования поступила директива о будущей стратегии. Идея о защите «каждой пяди земли» была, наконец, отброшена. Директива предписывала не слишком затягивать сопротивление, чтобы это не привело к окружению. Воинские подразделения должны сохранять свою укомплектованность. Армии должны «пробиваться назад» – другими словами, быть оттеснены назад противником – на новый рубеж от плацдарма на Шельде у Брескенса, через Антверпен, Альберт канал, Хасселт, к западу от Маастрихта, Мез (Маас), западный край плато Аргонн до Лангра, соединяясь там с группой армий «Г», которая будет держать рубеж от Шалонсюр-Сона до швейцарской границы. Этот новый рубеж, как настаивало Верховное командование, должен быть удерживаем «любой ценой».

Однако отход согласно приказу стал уже невозможным. Моторизованные армии союзников окружали медлительные и вымотанные германские дивизии, двигавшиеся раздельными группами, и уничтожали их. Возникла давка отступающих немецких формирований у Монса, и значительное их число было уничтожено бронетанковыми частями союзников, которые внезапно на них обрушились. Остатки 5-й танковой и 7-й армий добрались до реки Мез (Маас) 5 сентября. Из всех танковых частей лишь сто танков и подразделения самоходных артиллерийских установок переправились через реку. Только благодаря стойкости солдат и энергичности их командиров удавалось оказывать хоть какое-то сопротивление. Каждому командиру, от армейской штабной группы до роты, приходилось сражаться с противником в ближнем бою, используя все подручные средства.

Большинству частей 15-й армии с тяжелой военной техникой удалось форсировать Шельду. Правда, 15-я армия не подверглась такому натиску противника, как другие армии.

Оказалось невозможно долго удерживать рубеж на реке Мез. Намюр пал 6 сентября, а Льеж 8 сентября. Бывшую «крепость» нельзя было защищать из-за недостатка войск.

Затем пришла новая директива от Верховного командования. Оно потребовало сдерживающих действий с тем, чтобы можно было укрепить Западный вал. Последним рубежом, который следовало удерживать до «последнего солдата», было нидерландское побережье и устье Шельды, Западный вал на уровне Люксембурга и западные границы Лотарингии и Эльзаса.

Произошло нечто неожиданное, германский вариант «чуда Марны» для французов в 1914 году. Яростное наступление союзников вдруг прекратилось. Причиной этого не могли быть трудности со снабжением, при таких безопасных и не нарушаемых линиях коммуникаций. Не был причиной и «упущенный момент для атаки», поскольку постоянно прибывали все новые полностью укомплектованные формирования. Методичная тактика Верховного командования союзников, должно быть, была тому причиной. Наверное, мифическая сила, заключенная в названии «Западный вал», произвела впечатление на противника. Противник рассредоточился и занялся операциями по преодолению этой предполагаемой линии укреплений. Если бы союзники продолжали атаковать противника, они смогли бы преследовать германские силы до тех пор, пока те не «пали от изнеможения», и могли бы завершить войну на полгода раньше. У немцев больше не было сколь-нибудь значительных сухопутных сил, которые стоило бы принимать в расчет, не говоря уже о военно-воздушных силах. Более того, бои в Восточной Пруссии и Венгрии достигли кульминации, и не было возможности высвободить резервы для Западного фронта.

Начальник штаба группы армий «Б» был без объяснений отозван 5 сентября, когда находился в Ла-Шод-Фонтэн, к востоку от Льежа. Он был арестован по распоряжению Гиммлера и брошен в застенки главного управления гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе в Берлине.

Во время короткого периода службы у фельдмаршала Моделя у него была полная возможность обсудить с ним общую ситуацию и сказать о том, какие политические и военные меры следовало, по его мнению, принять. Модель ясно видел бесперспективность положения в целом, особенно из-за политических событий за рубежом, на востоке и юго-востоке. Турция перешла на сторону союзников. Румыния, Болгария и Финляндия заключили с ними соглашения.

Модель отказался разговаривать с Гитлером на эти темы, говоря: «Это не мое дело». Он также слышать не хотел о независимых стратегических решениях на Западе, хотя армейские лидеры и боевые командиры неоднократно призывали к таким решениям. Модель напомнил им о судебных процессах, последовавших за мятежом 20 июля.

Было бесполезно взывать к его чувству моральной ответственности перед людьми, перед следующим поколением и германской военной традицией. Чем хуже становилась ситуация, тем более Модель искал поддержки германских политических лидеров. Внешним проявлением этого стала его просьба о том, чтобы офицер-политработник СС был назначен в качестве его адъютанта. Никаких основательных решений, важных в политическом или военном отношении, нельзя было ожидать от этого командующего. Он довольствовался тем, что подчинялся приказам, а «пробуждение совести» было ему неведомо.

Фельдмаршал Роммель страдал от полученных им тяжелых ран в результате атаки истребителя 17 июля. В голове у него было множество осколков от снарядов, поврежден глаз, а также имелись переломы скуловых и височных костей. Он долгое время был в коме после сильной контузии. Когда утром 24 июля Роммеля навестил в госпитале ВВС в Бернау начальник его штаба, он уже пришел в сознание. Роммель спросил, как идет сражение на фронте, как войска, а также о событиях 20 июля. Он обсудил политические последствия, которые для него казались неопределенными.

Роммель был переправлен в военный госпиталь Ле-Везине близ Сен-Жермена, когда прорыв у Кана был неизбежен. И хотя подробный доклад был сделан для Верховного командования и германской прессы, не было ни одной газеты или радиопередачи, в которых сообщалось бы о его ранении. Роммель был озабочен тем, чтобы в обществе узнали, что он выбыл из строя с 17 июля, поскольку Гитлер пытался возложить на него ответственность за ухудшение ситуации в Нормандии.