Читать онлайн «23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм». Страница 28

Короче говоря, не многие корпорации являются на самом деле транснациональными. Подавляющее большинство из них продолжают выпускать большую часть своей продукции в родной стране. Высокотехнологичные виды деятельности, принятие стратегических решений и сложные научные разработки особенно прочно привязаны к стране основания компании. Заявления о мире без границ сильно преувеличены{20}.

Почему в нашем глобализованном мире существует тенденция отдавать предпочтение родной стране? Точка зрения свободного рынка состоит в том, что национальность капитала не имеет значения — и не должна иметь значения, поскольку компаниям нужно максимально увеличивать прибыль, чтобы выжить, и, следовательно, патриотизм — роскошь, которую они с трудом могут себе позволить. Что интересно, многие марксисты согласились бы с этим утверждением. Они тоже считают, что капитал охотно уничтожает национальные границы ради получения более высоких прибылей и расширения самовоспроизводства. Язык кардинально другой, но идея та же: деньги есть деньги, и почему компания должна делать что-то менее прибыльное просто потому, что это идет во благо ее родной стране?

Однако существуют веские причины, почему компании в своей деятельности ориентируются на родную страну. Для начала, как и большинство из нас, топ-менеджеры чувствуют определенные личные обязательства перед обществом, из которого они вышли. Эти люди могут облекать свои обязательства в различные формулировки — патриотизм, дух сообщества, «ноблесс оближ» или желание «что-то дать взамен обществу, которое сделало их тем, чем они сегодня стали» — и могут переживать их с различной степенью интенсивности. Суть в том, что это ощущение у них имеется. И поскольку в большинстве компаний большинство людей, занимающих ответственные должности, — представители страны компании, в их решениях естественным образом присутствует некий перекос в сторону своей родины. Хотя экономисты-рыночники отвергают любые мотивы, кроме выгоды, «моральные» мотивы существуют, и они гораздо важнее, чем нас вынуждают считать (см. Тайну 5).

Помимо личных чувств директоров, у компании нередко есть реальные исторические обязательства перед страной, в которой она «выросла». Компании, особенно (хотя и не исключительно) на ранних стадиях развития, часто поддерживаются государственными средствами, прямо или косвенно (см. Тайну 7). Многие из них получают прямые субсидии на определенные виды деятельности, такие как капиталовложения в оборудование или в обучение персонала. Иногда они даже бывают спасены от банкротства на государственные средства, как это было с «Тойотой» в 1949 году, с «Фольксвагеном» в 1974 году и «Дженерал моторе» в 2009 году. Или же предприятия получают непрямые субсидии в форме протекционистских пошлин или закрепленных законом монопольных прав.

Разумеется, компании обычно не упоминают, или даже старательно замалчивают подобные истории, но между сторонами существует негласная договоренность о том, что компании, по причине этих исторических долгов, имеют определенные моральные обязательства перед родной страной. Поэтому национальные компании намного более открыты увещеваниям со стороны государства и общества, чем иностранные, когда от них ожидают — не имея юридической возможности обязать — каких-то действий на пользу страны против их собственных (по крайней мере, сиюминутных) интересов. Например, в октябре 2009 года сообщалось, что во время разразившегося осенью 2008 года мирового финансового кризиса, агентство финансового надзора Южной Кореи не сумело отыскать возможность убедить банки с иностранным управлением предоставлять более крупные ссуды малым и средним компаниям, хотя эти банки, наряду с национальными, уже подписали с агентством соответствующий протокол о намерениях.

Как ни важны моральные и исторические аргументы, без преувеличения самой важной причиной отдать предпочтение родной стране является экономическая: то, что составляет важнейший потенциал компании, нелегко перевести за границу.

Обычно компания становится транснациональной и начинает свою деятельность в другой стране потому, что обладает технологическими и/или организационными возможностями, которыми не обладают фирмы в этой стране. Эти возможности обычно воплощаются в людях (руководителях, инженерах, квалифицированных рабочих), принципах деятельности (внутренних правилах компании, традициях работы, «коллективной памяти организации») и сети смежных компаний (поставщиков, финансирующих организаций, отраслевых объединений и даже сообществ бывших одноклассников, которые простираются за пределы границ компании), и все это нелегко переместить в другую страну.

Большинство станков можно легко вывезти за рубеж, но гораздо накладнее вывезти квалифицированных рабочих и менеджеров. Еще труднее насадить в другой стране организационные принципы или обзавестись сетью деловых контактов. Например, когда в 1980-х годах японские автомобильные компании начали открывать филиалы в Юго-восточной Азии, они просили субподрядчиков тоже основывать собственные филиалы, поскольку нуждались там в надежных субподрядчиках. Более того, чтобы функционировать должным образом, эти нематериальные свойства, воплощенные в людях, принципах работы и сети контактов, зачастую должны иметь вокруг себя необходимую экономико-правовую среду (юридическую систему, неформальные правила, деловую культуру). Какой бы мощной ни была компания, она не в состоянии переместить в другую страну свои экономико-правовые условия.

По всем указанным причинам самые сложные виды деятельности, требующие высокой человеческой и административной компетенции и благоприятной институциональной среды, остаются, как правило, в своей стране. Ориентация на родную страну существует не в силу эмоциональной привязанности или исторических причин. Ее существование имеет под собой прочную экономическую основу.

Лорд Питер Мандельсон, во время создания этой книги (начало 2010 года) де-факто являвшийся заместителем премьер-министра британского правительства, снискал определенную репутацию своей макиавеллиевской политикой. Внук весьма уважаемого политика-лейбориста Герберта Моррисона и телепродюсер по профессии, Мандельсон был главным политтехнологом, обеспечившим возвышение так называемой «новой лейбористской партии» под руководством Тони Блэра. Благодаря своей знаменитой способности улавливать и использовать сдвиги политических настроений и организовывать с их учетом эффективную кампанию в средствах массовой информации, а также своей жесткости он удостоился прозвища «Князь тьмы».