Читать онлайн «Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)». Страница 45

И все же его тактика зависела от стратегии Гитлера. А фюрер все еще не считал необходимым что-либо менять в своей стратегии. Несколько месяцев адмирал Редер, предчувствуя увеличение потока грузов, доставляемых в Англию через Атлантику, предлагал фюреру повысить уровень противоборства в регионе путем захвата Азорских островов, а также атак американских боевых и коммерческих кораблей либо посредством расширения боевой зоны. Желая спровоцировать Гитлера на более решительные действия, он составил список двадцати акций Вашингтона, выходивших за рамки политики страны, соблюдавшей нейтралитет, либо прямо враждебных Германии. Гитлер не отреагировал на это. Пока ведется наступление по плану «Барбаросса», указывал он Редеру, никаких провокационных инцидентов, которые подтолкнули бы Рузвельта к вступлению в войну, быть не должно. Гитлер не только отказывался усилить конфронтацию, но даже стремился снизить ее уровень. Он потребовал от Редера принять меры для исключения атак на американские суда, даже по ошибке. Чтобы не было случаев, добавил фюрер, когда нужно вызывать командира подводной лодки отчитываться за честную ошибку.

Гитлером двигало отнюдь не великодушие. Он резервировал возможность, как объяснял Редеру, серьезно заняться Соединенными Штатами после разгрома России. Пока адмирал пусть сдерживает воинственность командиров своих кораблей-рейдеров и подводных лодок. Надо не давать Рузвельту повода для вступления в войну.

В то время как в начале лета 1941 года Гитлер сосредоточился на России и оказывал меньше внимания военным действиям в Атлантике, Рузвельт сосредоточился на Атлантике и оказывал меньше внимания Тихоокеанскому региону. Гитлер стремился избежать столкновений с Соединенными Штатами, пока занимался Россией; Рузвельт стремился избежать столкновений с Японией, пока занимался Германией в Атлантике. Черчилль зациклился на разгроме Германии, не имея ясного представления, как это сделать. А Япония — ее раздирали сомнения, куда направить экспансию, на север или на юг, — сосредоточилась на Китае. Таковы в начале лета 1941 года основные посылы главных противников; но тяжело раскачивавшуюся конструкцию глобальных стратегий могло вывести из равновесия действие менее значительных факторов.

Рузвельт понимал, что вести войну в Атлантике и поддерживать мир в Тихоокеанском регионе непросто. Оба фронта связаны бесчисленными нитями: надеждами Гитлера на выступление Японии против России, ставкой Токио на восточный поход Гитлера, интересами и обязательствами Англии на востоке, непрочной властью режима Виши в Индокитае, голландским присутствием в Ост-Индии. Ко всему этому примешивались интересы менее значительных стран. Президенту приходилось прикидывать, в какой степени эти факторы влияли на сложный и постоянно менявшийся баланс сил и стратегий. Один удар мог привести всю хрупкую конструкцию в движение, но в каком направлении произойдет это движение, ни президент, ни какой-либо другой лидер предвосхитить не могли. Ему приходилось учитывать также активность внутренних сил в каждой стране: соперничество в Токио между дипломатами и военными, армией и флотом, внутри самих ВМС; степень усталости и дезорганизованности армий Чан Кайши; разногласия представителей режима Виши относительно борьбы за сохранение контроля над Индокитаем. Кроме того, надо учитывать противоречия различных сил в своей стране: внутри конгресса, администрации, Государственного департамента и даже внутри Белого дома, а также среди различных групп населения — его избирателей.

Это мелочи в глобальном раскладе сил середины 1941 года, но Рузвельт не воспринимал их в рамках систематизированной логической структуры. Он предпочитал иметь дело с ситуациями по мере их возникновения, выделяя из запутанного клубка событий проблему каждого дня, обдумывая, прослеживая ее связь с более крупными проблемами, но не пытаясь рассматривать их во всеобщей связи. Он не стремился прослыть великим стратегом. Говоря как-то репортерам, что страна еще не совершила того, что требуется, не без удовольствия процитировал приводимые Сандбургом замечания Линкольна, обращенные в 1862 году к его посетителям. Люди, говорил Линкольн, «не прониклись решимостью сражаться в этой войне до конца, потому что вбили себе в голову, что мы собираемся покончить с войной при помощи некой стратегии! Стратегия — всего лишь слово...».

Если Рузвельт и не следовал стратегии, он отнюдь не пренебрегал приоритетами, особенно «приоритетом Атлантики» относительно Тихоокеанского региона. Он считал, что его «осторожная» политика в отношении японцев, стремление держать их в неведении относительно намерений США по истечении двух лет отодвигает столкновение в Тихоокеанском регионе. Когда Икес настаивал на сокращении поставок нефти Японии, Рузвельт заметил: «Для контроля над ситуацией в Атлантике нам чрезвычайно важно сохранить мир в Тихоокеанском регионе. У меня просто нет достаточного количества кораблей, чтобы быть везде одинаково сильным. Каждый небольшой вооруженный инцидент в бассейне Тихого океана означает сокращение числа кораблей в Атлантике». Беда с его политикой приоритетов состояла в том, что ее легко опрокидывал простой поворот хода событий. В начале лета 1941 года стратегия «приоритет Атлантики» на грани срыва, и причина этого не Япония, но сам Корделл Халл.

В середине июня длительные переговоры Халла с Номурой приближали, фраза за фразой, тщательно выверенную формулировку разрядки напряженности на Дальнем Востоке. Некоторые из наиболее спорных моментов, особенно урегулирование отношений Японии с Чунцином, оставались неясными, но Токио, казалось, проявлял готовность, по крайней мере, обсуждать вопрос о выводе своих войск из Китая. Нота Халла в конце июня не содержала никаких признаков отхода от принципов, которые государственный секретарь всегда проповедовал: мораль вильсоновского типа, международная справедливость, равноправие, свобода торговли, отсутствие экономической дискриминации, добрососедство.

Все это, присущее Халлу, никого не удивляло. Но передачу Номуре морализаторской ноты Халл сопроводил устным замечанием язвительного свойства. После вежливого обращения к самому послу он заявил, что «некоторые весьма влиятельные японские лидеры явно привержены курсу, направленному на поддержку нацистской Германии и ее политики территориальных захватов». Поскольку японские лидеры заняли такую позицию и пытаются сплотить вокруг нее народ, продолжал Халл, какое может быть соглашение между нами?

Этот вопрос Халл задавал в состоянии усталости, разочарования и отчасти недуга. После всех своих усилий поставить международные отношения на моральную основу он не пробудил у Токио ни малейшего желания идти на компромисс. Временами оценивая политику крайне упрощенно, он делил японских лидеров на две группировки: одну в составе приверженцев мира, другую — прогерманскую. Рузвельт, сам склонный к морализаторству, но умевший сочетать его с реалистичными и даже макиавеллистскими взглядами, согласился позволить Халлу читать проповеди как хорошим, так и плохим парням в Токио, пока президент занят Атлантикой.